Генеральская правда. 1941-1945 - Юрий Рубцов Страница 21

В дальнейшем было произведено немало кадровых перестановок, подобных той, которая нашла отражение в пьесе Корнейчука.

На ум сразу же приходит личность генерал-полковника В.Н. Гордова. Есть ли связь между близко звучащими фамилиями реально существовавшего лица и героя пьесы «Фронт», мы не беремся ответить, но их характеры, натуры — очень близки. Генерал Гордов в июле — августе 1942 г. командовал Сталинградским фронтом, к слову, сменив на этом посту маршала Тимошенко. Действовал он, в свою очередь, неудачно. Все больше уповал на стиль руководства, который тогда еще генерал К.К. Рокоссовский метко назвал «матерным управлением». Ему, Рокоссовскому, и пришлось в конце сентября 1942 г. сменить Гордова в качестве командующего Сталинградским фронтом и выправлять последствия того самого «стиля».

Генерал армии С.П. Иванов, встречавшийся с Гордовым на Сталинградском фронте в свою бытность начальником штаба 1-й гвардейской армии, вспоминал: «О В.Н. Гордове... у меня сложилось двойственное впечатление. Это был, безусловно, храбрейший и волевой генерал. На посту начальника штаба, а затем и командующего 21-й армией он зарекомендовал себя в целом неплохо. Достаточной, казалось, была у него и теоретическая подготовка. Он окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе. Внешне это был очень собранный, энергичный, с хорошей выправкой строевой генерал, но чувствовалась в нем, к глубокому сожалению, и какая-то унтер-офицерская закваска. Очень часто Гордов бывал груб и несправедлив, окрик нередко являлся у него методом руководства. Когда я читал написанную А.Е. Корнейчуком в 1942 году пьесу "Фронт", созвучие фамилий одного из ее героев — Горлова и Василия Николаевича Гордова показалось мне отнюдь не случайным»^[65].

Ситуация, нарисованная А.Е. Корнейчуком, когда командарм меняет своего командующего фронтом, отстраненного от должности по неспособности, напоминает об одном ярком случае из истории войны. 25 июля 1942 г. генерал-майор И.Д. Черняховский, командир 18-го танкового корпуса, принял командование войсками 60-й армии, в которую входил его корпус. До этого во главе армии находился генерал-лейтенант М.А. Антонюк — опытный военный, начавший службу еще в 1914 г. В годы Гражданской войны он командовал полком, стрелковой бригадой, в межвоенный период вырос до командующего войсками Сибирского военного округа, а в 1940 г. стал начальником пехоты Красной Армии, заместителем генерал-инспектора пехоты РККА. А вот с началом Великой Отечественной войны в должности командарма он действовал неудачно.

Не складывались у него отношения и с Черняховским, который был моложе его на 11 лет. Он ходатайствовал перед вышестоящим командованием о снятии командира танкового корпуса с должности. Но получилось как раз наоборот.

Читатель простит автора за длинную цитату, уж очень ярко обрисована в ней сцена, относящаяся к июлю 1942 г.: «...Из штаба 60-й армии передали, что командарм срочно вызывает командира корпуса на Военный совет... На Военном совете все уже были в сборе, когда Черняховский доложил о своем прибытии. Перед собравшимися за столом сидел командующий армией генерал-лейтенант М.А. Антонюк, которого Черняховский знал как крупнейшего руководителя — начальника пехоты Красной Армии. Рядом с ним член Военного совета армейский комиссар 2-го ранга Ф.Ф. Кузнецов. Антонюк жестом предложил Черняховскому сесть.

— Товарищи, на повестке дня один вопрос — доклады командиров соединений о причинах неудач в июльских наступательных операциях. — Генерал Антонюк, сделав небольшую паузу, продолжал: — Военный совет ждет от вас самокритичных выступлений. Генерал Черняховский, доложите, как это случилось, что мы остались без танкового корпуса!

Постановка вопроса командармом... никак не укладывались в голове Черняховского. Он отчетливо представил себе, что ожидает командира, потерпевшего поражение. В душе он не соглашался с заявлением Антонюка. Ведь немцы под Воронежем понесли гораздо большие потери, и корпус удержал восточную часть Воронежа.

Внезапно открылась боковая дверь зала заседания, вошел лейтенант с узла связи и доложил:

— Товарищ командующий! Вас вызывает к аппарату ВЧ товарищ Сталин.

Командарм быстро вышел за связистом. В зале притихли. Молчание продолжалось недолго, через несколько минут Антонюк вернулся и сообщил:

— Генерал Черняховский, вас вызывает к аппарату товарищ Сталин.

Антонюк прошел к столу президиума и сел не на свое председательское место, а в сторонке, рядом с членом Военного совета армии.

В зале заседания стояла тишина. Ждали возвращения Черняховского. И когда он прошел к столу и занял место председателя Военного совета, все поняли, что произошло.

— Товарищи! — обратился ко всем Черняховский. — Приказом Верховного Главнокомандующего я назначен командующим 60-й армией. — Помедлив секунду, сказал: — Военный совет продолжает свою работу. Слово для справки предоставляется генерал-лейтенанту Антонюку.

— Видимо, всем ясна суть дела, — привстал Антонюк, — меня отзывают в Москву»^[66].

И.Д. Черняховский оправдал самые большие авансы, которые ему выдали при этом назначении командующий Воронежским фронтом генерал Н.Ф. Ватутин и начальник Генштаба маршал A.M. Василевский. Он стремительно рос и дальше, в апреле 1944 г. стал командующим 3-м Белорусским фронтом, в 38 лет получил звание генерал армии. Но и самый блестящий полководец не в силах избрать собственную судьбу. На самом исходе войны, в феврале 1945 г., он был смертельно ранен на окраине города Мельзак в Восточной Пруссии...

Какие искренние, теплые отзывы о Черняховском оставили многие советские военачальники, отмечая и человеческие, и сугубо служебные его качества (хотя одно от другого, по существу, неотделимо)! Еще в бытность Черняховского командующим 60-й армией маршал A.M. Василевский аттестовал его так: «Я с восторгом наблюдал, как энергично и решительно управляет войсками командарм, просто с восторгом». К.К. Рокоссовский, близко познакомившийся с Иваном Даниловичем в преддверии Курской битвы в качестве командующего Центральным фронтом, писал: «Знакомясь с войсками 60-й армии, переданной нам из Воронежского фронта, я внимательно приглядывался к генералу И.Д. Черняховскому. Это был замечательный командующий. Молодой, культурный, жизнерадостный. Изумительный человек! Было видно, что в армии его очень любят. Это сразу бросается в глаза. Если к командарму подходят не с дрожью в голосе, а с улыбкой, то понимаешь, что он достиг многого»^[67].

К слову, рядом с Черняховским-«Огневым» был и еще один «Горлов», правда, не командующий, а член военного совета армии А.И. Запорожец. Именно «Горлов», а не «Гайдар», хотя Запорожец относился к политсоставу. Накануне войны он возглавлял Главное управление политпропаганды РККА, носил самое высокое военно-политическое звание — армейский комиссар 1-го ранга. Его приверженность старым методам работы не оставляла сомнений, но до поры до времени он, хоть и спускаясь по служебной лестнице, оставался в обойме руководителей армейско-фронтового звена. С генералом Антонюком, таким же «старым боевым конем», в личном плане он сосуществовал неплохо, об интересах дела умолчим. А вот с приходом Черняховского «начались у него стычки с молодым, растущим командармом» (как писал об этом К.К. Рокоссовский). В интересах дела командующий фронтом Рокоссовский обошелся без лишней и в данном случае вредной деликатности: он доложил Сталину о необходимости «развести» двух первых лиц 60-й армии, и Запорожец был отозван в Москву. Еще одним Горловым стало в войсках меньше.