Симон де Монфор. Жизнь и деяния - Сомермет Бейтман Страница 21

Подобно тому, как маленькие ручейки объединяют в небольшие речки, а те в свою очередь становятся могучей рекой, так же скапливались и пороки правления Генриха III, за исключением никем не замеченных протестов, превратившихся в силу, подорвавшую народное терпение и воззвавшую к поиску средств исправления. К этому привели три основные причины. Первой из ню было пристрастие короля к иностранцам. Генрих III не нес ответственность за тех чужеземцев, которые пришли в английские земли вместе с Людовиком Французским. Патриотически настроенные англичане вытеснили их из страны к 1221 году. После отставки Губерта де Бурга Петр де Рош и Петр Риво привезли с собой целую толпу выходцев из Пуату, но они были вынуждены отправиться назад благодаря широкомасштабным действиям Эдмунда Рича, нового архиепископа Кентерберийского. Когда состоялась свадьба Генриха III и Элеаноры Прованской, она приехала в Англию в сопровождении своего дяди по матери Вильгельма, епископа Валенса, очень способного человека и опытного солдата.

«Королева привезла так много французов,

Что права англичан обратились в ничто;

Король позволял им все, словно сами они короли.

Они забирали добро бедняков, но сами ничего не платили»1.

Как и все остальные члены его семьи, Вильгельм был напористым и беспринципным. Он остался в Англии после свадьбы своей племянницы, вместе со своим помощником Петром Эгебланшским. Людям такого склада, как Генрих III, вежливые манеры и изысканность иностранцев нравились гораздо больше, чем грубоватость и прямолинейность его соотечественников. Поэтому король избрал нового дядю своим тайный советником; не исключено, что последний организовал один из секретных внутренних советов, рекомендациям которого король старался следовать. В 1237 году Вильгельм возвратился домой из Дувра с седельными сумками, наполненными золотом, серебром и другими королевскими подарками. Раздав их в Провансе, он вернулся в Англию2. После его смерти в Витербо в 1239 году Генрих III был так глубоко опечален этим известием, что порвал на себе одежду и бросил ее в огонь, отказавшись от кого бы то ни было принимать утешение3.

В 1241 году в страну прибыл брат Вильгельма, Петр Савойский, которому были пожалованы обширные Ричмондские владения в Йоркшире. 5 января он был посвящен в рыцари, а на следующий день по этому поводу был устроен щедрый пир4. В 1247 году Петр привез с собой из Прованса двух знатных девиц, которые были выданы замуж за молодых графов Кента и Линкольна5. Годом раньше другой брат Вильгельма, Бонифаций, был избран архиепископом Кентерберийским. Он был высоким и статным, но ему недоставало годов и знаний. Хотя монахи и избрали его под давлением короля, не желая новых неприятностей, некоторые из них, устыдившись своего поступка, вернулись или перешли в картезианский орден, чтобы искупить слабость своего духа длительной епитимьей6. Новый архиепископ не был возведен на престол до 1249 года. В следующем году Бонифаций, вдохновленный примером епископа Гроссетеста, решил совершить визитацию в своих землях. Он начал с монахов Кентербери, и они горько пожалели, что выбрали невежественного и неопытного иностранца вместе мудрого наставника, какими были все его предшественники. Прибыв в Лондон, архиепископ без приглашения остановился в доме епископа Чичестерского, вместо того чтобы направиться в свою собственную резиденцию в Ламбете, и приказал своим слугам силой добыть для себя провизию. 13 мая он направился в монастырь Св. Варфоломея в Смитфилд, где ему были оказаны все знаки почтения: помощник приора и братья встретили его торжественной процессией, с зажженными свечами и колокольным звоном. Молодой архиепископ отправился по направлению к хорам и захотел видеть каноников, не один из монахов возразил, что право наносить им визит имеет только их епископ и никто более. Бонифаций тотчас же подскочил к нему и ударил кулаком в лицо. «Вот как надлежит поступать с вами, английские предатели». Затем Бонифаций потребовал меч и рванул ризу старого монаха с такой силой, что дорогая пряжка с золотом и драгоценностями упала ему под ноги и потерялась. Ему показалось, что этого недостаточно, и он так толкнул его в промежуток между креслами, что тот получил серьезные повреждения. Когда архиепископ шел назад, к ужасу очевидцев, под его мантией явственно виднелось оружие. Напрасно обиженные каноники искали восстановления справедливости у лондонского епископа и короля, зато это взволновало горожан и они в ярости преследовали епископа до самого Ламбета7.

Плачь, дочь Сиона!

Епископы церкви

Больше не чтят Христа,

Он им не служит примером.

Больше они не пастыри, а наемники,

Которые насмехаются над святыми обрядами!

Их заботят мирские дела;

И торгуют они милостью Бога8.

В 1247 году в Англию хлынула новая волна, на этот раз из Пуату. Мать Генриха III умерла в 1246 году, а в 1250 году он приказал, чтобы в этот день в память о ней велись службы в аббатствах Нормандии9. Но его уважение и память о ней выразились и более ощутимым образом, в его заботе о ее второй семье. С тех пор как Пуату стало частью домена короля Франции, его могущество ослабло и сыновья вдовствующей королевы были рады перебраться в Англию10. Старший сын, Гуго, унаследовал Ла Марш, графство своего отца, а второй — получил графство Ангулемское, владения своей матери. Прибыв в Англию, он был посвящен в рыцари королем в Троицын день11. Перед его возвращением царственный брат дал ему так много денег, что уроженцу Пуату пришлось нанимать дополнительных лошадей, чтобы увезти их. Вильгельм де Валенс, называемый так из-за места своего рождения в Пуату, был с большой помпой посвящен в рыцари в тот день, когда перенес так называемую кровь Христа из собора Св. Павла в Вестминстер. Ему был отдан Хартфордский замок, а затем он женился на богатой наследнице Джоанне, дочери Варенна де Маншанси, благодаря чему Вильгельм также получил часть владений Пемброков, поскольку его невеста была внучкой великого регента12. Однажды Вильгельм охотился в землях, принадлежащих епископу Или, без ведения последнего. Он захотел пить и поехал в манор епископа. Вильгельм сильно хотел пить, но обнаружил только пиво, и в конце концов взломал дверь погреба. Он напился отборного вина и предложил его своим спутникам с такой щедростью, словно это была вода. Когда охотники покидали это место, они были пьяны, и слуги епископа нашли вино, разлитое по полу. Услышав об этом вторжении, священнослужитель куртуазно заметил: «Зачем он украл и испортил то, что я готов был ему предоставить после вежливой просьбы!»13