Александра Федоровна. Последняя русская императрица - Павел Мурузи Страница 21

И так как королева Виктория всегда твердо знала, чего она хочет, то, видимо, судьба, принимая облик галантного мужчины, не могла ей не повиноваться.

С каждым днем Аликс наделяла себя все большей ответственностью, исполняя свою роль великой герцогини Гессенской — по доверенности. Ее брат, большой ленивец по характеру, взваливал на ее плечи все домашние дела до самых мелочей. Теперь за столом великого герцога появлялись только такие лица, которые вызывали симпатию у Аликс. Эта серьезная девушка всегда принимала свою новую роль близко к сердцу. Порой страдающие души стремятся найти убежище в этой показной эквилибристике слов и жестов, чтобы меньше терзаться, и за внешним проявлением своей властности скрыть свою истинную сущность, сохранить ее самую строгую анонимность.

Великий герцог Эрнест, который так же, как и она, обожал свою английскую бабушку, однажды летом согласился провести его у нее, в Бэлморале.

И там он впервые в жизни по-настоящему влюбился. Королева Виктория на самом деле, видимо, обладала даром соединять в брачном союзе самые неподходящие пары. Соблазнительная Виктория Эдинбургская завоевала сердце своего кузена. Теперь он даже не мог и думать о возвращении в Германию, хотя бы без обещания жениться на ней. Королева Виктория настаивала только на этом. Во-первых, старая королева, насколько известно, имела слабость ко всякого рода любовным историям, и в последние годы ее жизни ее любимым развлечением было создание различных брачных союзов. А этот предполагаемый брак Эрнеста с Викторией вполне устраивал английский трон. Королева пообещала своему внуку — свадьба будет сыграна, причем в самое ближайшее время. Весь двор одобрял такое ее решение, ну а что касается невесты, Виктории Эдинбургской, то ее мнением никто, в сущности, не интересовался. Она стала официальной невестой, не успев даже осознать, желает ли она сама этого брака или нет.

Вся Шотландия заранее радовалась такому важному для нее событию.

Аликс в своем Дармштадте ничего не знала о том, какие события назревают в Бэлморале, и, когда она получила телеграмму, извещавшую ее о близком бракосочетании ее брата с ее кузиной, Эдинбургской принцессой, она вся похолодела.

Удивление сменилось приступом ярости. Она уже чувствовала, что будет изгнана из этого дома, где она царствовала, где была хранительницей прошлого, священных воспоминаний о их предках. Разве все ее сестры не покинули родительское гнездо, не отправились на поиски своего эгоистического счастья? И вот теперь и ее братец, который был таким беспомощным без нее, устремился к личному счастью. Но это еще не самое главное. Есть кое-что и посерьезнее. Разве сможет она жить здесь, в Дармштадте, в отцовском замке, где так чтятся обычаи предков, рядом с какой-то иностранкой, которой придется уступать дорогу? Она не хотела поздравлять с этим событием своего брата, но ее фрейлины все же заставили направить ему телеграмму.

Аликс совсем не нравилось грозившее ей новое испытание. Разве она не замкнулась в себе, не отказалась от поездок в Европу, в Россию, чтобы там осуществилась ее тайная мечта о встрече с цесаревичем? Фактически она приносит свою жизнь в жертву своему брату, и вот теперь, благодаря умению интриговать, ее дальняя родственница готовила ей новое место, явно недостойное ее бьющей через край энергии и твердой воли.

Великий герцог Эрнест вернулся в Дармштадт полный решимости предоставить своей будущей супруге полное превосходство над сестрой.

Аликс вновь страдала, чувствуя себя затворницей. Кто, черт подери, была эта кузина Виктория, которая даже ни разу не побывала здесь, в Дармштадте, которая вот-вот явится сюда как самозванка, чтобы самой приглядывать за ее прекрасными садами, усеянными цветами, за ее уютными гостиными, где так хорошо сидеть в окружении книжных полок и глядеть на потрескивающий в камине огонь. Таким образом, она получит право рыться в ее белье в шкафах, ворошить кружева ее забытых предков, сортировать коллекцию материнских вееров. Будет смотреться в те зеркала, в которых отражалось лицо и фигура великой герцогини Алисы, державшей на руках ее, свое маленькое Солнышко.

Аликс понимала, что ей придется смириться с таким положением вещей, но ее воля бунтовала против этого.

Все эти дни ее мучили приступы гнева, особенно тогда, когда со всей Европы приходили поздравительные телеграммы. Ее брат только улыбался, едва удостаивая эти бумажки взглядом.

Брачная церемония должна была состояться в Кобурге, колыбели их рода. Семидесятипятилетняя королева Виктория сообщила о своем приезде. Этот брак, который одобряли все европейские королевские дома, стал еще и предлогом для дружеской встречи многих сюзеренов. Каждый монарх приезжал со своей свитой, приглашенные приглашали своих, в результате гостей оказалось так много, что было принято решение кормить всех обедом в два приема, — в восемь часов вечера и в девять.

Принц Уэльский Эдуард, будущий английский король Эдуард VII, сопровождал свою матушку, о прибытии которой оповестил целый отряд английских драгун.

За тридцать шесть часов до этого, теплым апрельским днем в своем императорском вагоне из Санкт-Петербурга в Кобург отправился и Николай в сопровождении трех своих дядей — великих князей Владимира, Сергея и Павла.

Аликс, сгорая от нетерпения, испытывая великую радость, приехала на вокзал, чтобы там его встретить. Сердце ее колотилось в груди. В своих многочисленных письмах Элла сообщала ей, что цесаревич, желая угодить желанию родителей, рассматривал возможность брака с французской принцессой… но несокрушимая уверенность Аликс стойко противостояла всем этим горьким для нее слухам, которые стремились разрушить все ее светлые надежды.

Николай, едва выйдя из вагона, с самым серьезным видом поклонился принцессе.

Важные сановники, фрейлины, почетные гости, ожидавшие на перроне, когда им подадут кареты, чтобы ехать во дворец, наблюдали за этой встречей молодых людей, которые глядели друг на друга с нескрываемой нежностью.

— Николай, — прошептала Аликс, не чувствуя себя от радости, — сколько времени прошло! Вы хоть меня узнаете?

— Я никогда не забывал Вас, ни на мгновенье…

У нее отлегло от сердца. Ах, все эти злые языки, глупые болтуны из ее свиты доносили до нее злобные слухи, чтобы ее обескуражить.

Но Николай стоял передней, вот он, он ей улыбался, ласково смотрел на нее своими голубыми глазами, даже не глядел, а пожирал… Как им обоим хотелось в эту минуту оказаться подальше от этой разодетой толпы со звонкими титулами, заботящейся только о старшинстве по чину да о соблюдении придворного этикета. Ах, если бы они только могли, взявшись за руки, убежать вдвоем куда-нибудь, словно влюбленные, испытывающие сентиментальное притяжение. Но он был наследником трона русской империи и здесь, в Дармштадте, ее представлял, а она, сестра жениха, должна была учтиво принимать представителей европейской аристократии по случаю такого важного события, — бракосочетания, на которое слетелось столько журналистов со всего мира!

Был устроен семейный обед. Баттенберги, князь Генрих Прусский и его жена Виктория просто пожирали их глазами, великая княгиня Мария Павловна (тетя Михен) строила из себя важную персону в потрясающем выходном платье, кайзер со своей свитой, все были чрезвычайно взволнованы.