Петр Столыпин. Крестный путь реформатора - Виктор Воронин Страница 21

А положение в Саратовской губернии, несмотря на энергичные действия губернатора, продолжало и далее ухудшаться. Революционные выступления стали явлением хроническим, и у Столыпина уже не оставалось времени ни на что, кроме наведения хотя бы самого минимального порядка. Но при этом благодаря его стараниям положение в Саратовской губернии было всё же лучше, чем в соседних. Столыпин даже помогал с помощью подчиненных ему войск справиться с беспорядками в Самарской губернии, за что был удостоен Высочайшей благодарности.

Вот только некоторые факты революционного брожения, о которых писал Петр Аркадьевич (особенно отмечая подыгрывание революционерам со стороны либеральной оппозиции, дошедшей в своем антиправительственном раже до лишения населения медицинской помощи):

30 июня 1905 года

«Про уезд лучше не писать… две усадьбы сожжены и разграблены, так что пахать можно. Это у барона Ховена и Киндяковых. Крестьяне хотят идти жечь и грабить дальше, но посланные мною драгуны остановили движение своим появлением. На мои вопросы: "знать не знаем и ведать не ведаем".

Соседние деревни террориз[иро]ваны, т. к. и их хотят жечь, если они не примкнут к движению. Помещики в панике отправляли в город имущество, жен и детей. В других уездах тоже вспыхивает то тут, то там. Еле поспеваешь посылать войска, которых мало и долго ли еще можно рассчитывать на войска после Потемкина (речь идет о восстании на броненосце «Князь Потемкин-Таврический». — Авт.)?

А господа земцы готовят сюрпризы: врачи Балашовского уезда решили, что недовольны тем, что я не исполнил их требования, и все с 15 июля выходят в отставку — бросают больницы, амбулатории, уходят и все 40 фельдшеров. К ним присоединяются 3 уезда, а затем, вероятно, вся губерния.

Я не теряю самообладания и надеюсь на Бога. В этом деле я прав и думаю, что большинство благоразумных] людей осудит врачей и они провалятся. Само селение, я думаю, обернется против них и им не удастся сыграть в руку революции. Я прошу еще полк казаков в губернию и не теряю надежды поддержать порядок».

1 июля 1905 года

«Сегодня долго беседовал с членом управы Сумароковым и мягко высказал ему, что гнусно пользоваться ложью и клеветою на губернатора, чтобы вызвать забастовку и возбудить население. Он лепетал, что это направлено не против меня, что мне отдают должное, но что правительство ведет двойную игру, и что нужно с ним бороться, и доктора избрали такой прием, как способ борьбы».

2 июля 1905 года

«15 июля экстренное земское собрание, а через 3 дня я хочу выехать в Сердобский и Петровский уезды — там брожение.

Мне посылают еще полк казаков. Эти, думается, надежны и я спокойнее».

3 июля 1905 года

«В губернии крупного за последние дни ничего не было, кроме забастовок в имениях и угроз, но мне посылают еще казаков. Теперь острый вопрос с докторами — эта докторская драма должна разрешиться до 15-го июля. Я послал весьма умеренный ответ, в котором отмечаю, что различаю два течения — прогрессивное и разрушительное и борюсь только против последнего и не верю, что враги хотят подать руку элементам разрушения и насилия, и, несмотря на какие бы то ни было угрозы, я свой долг исполню и сохраню порядок и спокойствие, которых властно требует общество для проведения реформ. Вместе с тем я готовлю туда врачей (нашел уже четверых), надеюсь, что несколько человек получу из Петербурга и пошлю их в уезды с сестрами милосердия.

Бог поможет мне, надеюсь выйти и из этого затруднения».

14 июля 1905 года

«Грустно всё это ужасно. Думаю завтра сказать, открывая земское собрание, откровенное слово, теперь не время молчать. Но, вероятно, не успею подготовиться, так как весь день и вечер тормошат по неотложным делам и телеграммы о беспорядках и поджогах с разных сторон губернии».

15 октября 1905 года

«…из толпы стреляли в казаков, ранили двух лошадей и прочее известное тебе из газет. В Саратове магазины заперты, на улицах патрули».

28 октября 1905 года

«Дела идут плохо. Сплошной мятеж в пяти уездах. Почти ни одной уцелевшей усадьбы. Поезда переполнены бегущими, почти раздетыми помещиками. На такое громадное пространство губернии войск мало и они прибывают медленно. Пугачевщина}. В городе всё спокойно, я теперь безопаснее, чем когда-либо, т. к. чувствую, что на мне всё держится (Столыпин это отмечает явно не с радостью, просто констатирует факт. — Авт.) и что, если меня тронут, возобновится удвоенный погром.

В уезд выеду, конечно, только с войсками, — теперь иначе нет смысла.

До чего мы дошли. Убытки — десятки миллионов. Сгорели Зубриловка, Хованщина и масса исторических усадеб.

Шайки вполне организованы».

29 октября 1905 года

«Напрягаю все силы моей памяти и разума, чтобы всё сделать для удержания мятежа, охватившего всю почти губернию. Всё жгут, грабят, помещики посажены, некоторые] в арестантские, мятежниками, стреляют, бросают какие-то бомбы. Крестьяне кое-где сами возмущаются и сегодня в одном селе перерезали 40 агитаторов.

Приходится солдатам стрелять, хотя редко, но я должен это делать, чтобы остановить течение. Войск совсем мало. Господи, помоги!

В уезд не могу ехать, т. к. все нити в моих руках и выпустить их не могу».

30 октября 1905 года

«Околоточные дежурят и ночью. И вся работа бесплодна. Пугачевщина растет — всё жгут, уничтожают, а теперь уже и убивают. Во главе шаек лица, переодетые в мундиры с орденами. Войск совсем мало, и я их так мучаю, что они скоро все слягут. Всю ночь говорим по аппарату телеграфному с разными станциями и рассылаем пулеметы. Сегодня послал в Ртищево 2 пушки. Слава Богу, охраняем еще железнодорожный] путь. Приезжает от Государя ген[ерал]-ад[ъютант] Сахаров. Но чем он нам поможет, когда нужны войска — до их прихода, если придут, всё будет уничтожено… Малочисленные казаки зарубают крестьян, но это не отрезвляет. Я, к сожалению, не могу выехать из города, так как все нити в моих руках».

Особо отметим замечание Столыпина о том, что терроризированы не только помещики, но и крестьяне, не желавшие участвовать в насилии. Понимание неоднородности деревни и наличия в ней элементов, которые станут надежной опорой власти при разрушении общины, были в скором будущем положены в основу Столыпинских реформ. Аграрные беспорядки в губернии еще раз подтвердили его убеждение, что крестьянская община является не основой монархии, а главным тормозом развития государства и объективно способствует дальнейшему революционизированию и маргинализации крестьянства.

Не менее важно для понимания будущего столыпинского курса то, что Петр Аркадьевич еще в Саратове подчеркивал готовность сотрудничать со всеми конструктивными (или могущими быть таковыми) силами общества. В дальнейшем подобный настрой помог ему привлечь на свою сторону значительную часть ранее оппозиционной либеральной общественности. Столыпин был известен как сторонник самых решительных действий при пресечении революционных беспорядков, но одновременно отмечал, что «надо очень считаться с общественным настроением — в начале революций надо, наравне с твердостью, уметь вселить доверие всех слоев, не перешедших еще открыто на сторону противников правительства».