Екатерина Медичи - Василий Балакин Страница 21
Екатерина Медичи - Василий Балакин читать онлайн бесплатно
И вправду, Екатерина шагнула слишком далеко вперед, учитывая драматизм ситуации, порожденной религиозным конфликтом. Памятуя о том, что в Пуасси именно теологи обеих конфессий торпедировали все ее миротворческие усилия, она, как суверенная правительница, рискнула показать, что не теология определяет политику государства. Главное для нее как государственного деятеля — судьба государства и законной королевской власти, стоящей выше групповых интересов. Нетрудно вообразить себе, какую ярость вызвал эдикт у папы и Филиппа II, обвинявших Екатерину в том, что она превращает Францию в королевство еретиков. Но она не дождалась доброго слова и от гугенотов, ради которых пошла на большой риск. Вскоре они по-своему отблагодарили ее.
Члены Парижского парламента в конце концов согласились зарегистрировать «Эдикт веротерпимости», но с оговоркой, что регистрируют его временно, до наступления совершеннолетия Карла IX, после чего этот вопрос подлежит пересмотру. Долгие препирательства, увенчавшиеся полууспехом, истощили силы Екатерины, и она отправилась в Фонтенбло, где всё напоминало ей о досточтимом тесте, Франциске I, и где она могла отдохнуть душой и телом, наслаждаясь творениями флорентийских мастеров и чудными пейзажами, забыть о пережитых унижениях и разочарованиях, отдавшись любимому увлечению — охоте. Однако всё обернулось иначе: не успела она добраться до Фонтенбло, как пришло известие об инциденте, вошедшем в историю под названием «резня в Васси».
Герцог Гиз, направлявшийся в Жуанвиль навестить свою мать, 1 марта 1562 года сделал остановку в городишке Васси, на территории своих владений, намереваясь, благо было воскресенье, послушать мессу. Около тысячи местных протестантов в нарушение эдикта, запрещавшего им устраивать собрания в городской черте, собралось в риге поблизости от церкви, в которую вошел Гиз со своим эскортом. Словно не довольствуясь одним нарушением, гугеноты пошли на прямую провокацию, принявшись громко распевать псалмы прямо у ворот церкви. Герцог велел одному из своих людей навести порядок, дабы можно было спокойно слушать мессу. Однако на гугенотов это не произвело ни малейшего впечатления, и тогда разгневанный Гиз, выйдя к разбушевавшейся толпе, лично потребовал прекратить бесчинство. В ответ он услышал грубые оскорбления в свой адрес, подкрепленные градом камней, один из которых попал ему в лицо, прямо в знаменитую отметину, оставшуюся от раны, полученной на поле брани, и давшую ему прозвище Меченый. При виде окровавленного лица герцога его люди, вне себя от ярости, с оружием в руках устремились на толпу смутьянов. В результате свыше пятидесяти из них поплатились за дерзкую выходку жизнью, а около сотни были ранены.
Партия Конде незамедлительно воспользовалась резней в Васси, развязав пропагандистскую кампанию против Гиза и возлагая всю ответственность на него, словно бы не замечая очевидного факта: герцог подвергся нападению в своих собственных владениях, а гугеноты действовали в нарушение «Эдикта веротерпимости». Но как бы то ни было, кровь, пролитая в Васси, вскоре разольется по всей стране, положив начало череде гражданских войн. По злой иронии судьбы миротворческие усилия Екатерины Медичи и дарованный ею эдикт, в большей мере отражавший ее иллюзии, нежели реалии того времени, послужили прелюдией к жестокому конфликту, на протяжении тридцати шести лет терзавшему Францию.
Гиза встречали в Париже как национального героя. Видя энтузиазм парижан, принц Конде сознавал, что ни ему самому, ни его партии никогда не завоевать такой популярности в столице. И тогда он решил повторить амбуазскую авантюру, с треском провалившуюся и едва не стоившую ему жизни. Но это, похоже, его не смущало. Как и в тот раз, королевская семья находилась в Фонтенбло, плохо защищенном и потому делавшем возможным захват Карла IX и его матери, дабы потом продиктовать им свои условия. По правде говоря, у Конде имелись веские основания опасаться королевы-матери, которая, видя провал своих миротворческих усилий, совершила крутой поворот. Отчаявшись вразумить гугенотов, она предстала перед подданными в образе доброй католички, исправно посещала католические богослужения и требовала того же от придворных. И своего любимого сына Генриха она обязала следовать ее примеру. Что же касается короля Карла IX, то он еще раньше и без понукания со стороны матери вернулся на путь истинный. Эти перемены возвещали об ужесточении политики в отношении гугенотов.
Покинув Париж, Конде собрал верные ему отряды и двинулся к Mo, где его уже ожидал Колиньи со своей армией. Объединившись, они были готовы сразиться с королевскими войсками. Наблюдая за концентрацией сил гугенотов между Парижем и Фонтенбло, герцог Гиз понимал, что угроза возникла не только лично для короля, но и для самого трона. Отправившись в Фонтенбло, он принялся уговаривать королеву-мать срочно перебраться вместе с сыном в Париж, где они были бы в безопасности. Отряд в тысячу вооруженных людей должен был обеспечить им беспрепятственное передвижение. Екатерина колебалась, то ли опасаясь довериться Гизу, которого, мягко говоря, недолюбливала, то ли еще надеясь договориться с Конде, который, как она думала, не посмеет причинить вред ни ей лично, ни королю. В конце концов она сочла за благо принять руку помощи, в очередной раз протянутую Гизом.
Конде, видя, что герцог опять спутал его планы, повел свое воинство к Орлеану и на удивление легко овладел городом, сделав его временной столицей гугенотов. Теодор де Без, мастер пропаганды, опубликовал декларацию, в коей утверждал, что Конде является лояльным подданным его величества, тогда как Гиз, мятежник, держит короля и королеву-мать на положении пленников. Это пропагандистское заявление разослали иностранным дворам, и протестанты, в частности Елизавета I, признали дело Конде правым. Из-за границы потекли деньги на поддержку гугенотов, и под знамена мятежного принца стали собираться дворяне, главным образом мелкие провинциальные шевалье, мечтавшие поправить свое материальное положение за счет грабежа и с легкостью обратившиеся в кальвинизм. Екатерина, нравилось ей это или нет, вынуждена была признать, что именно Гизы и их сторонники служат опорой трона ее детей.
Для того чтобы успешно исполнять эту роль, нужна была армия, способная противостоять войску Конде и Колиньи, и герцог Гиз принялся собирать ее, предоставив Екатерине поиск необходимых для этого средств. Она блистательно справилась с нелегкой задачей, сумев убедить римского понтифика и короля Испании в необходимости раскошелиться ради избавления Французского королевства от еретиков. Поучаствовали в финансировании сего благого дела также Венеция и Флоренция. Вооруженным быть хорошо, но оружие, полагала Екатерина, не следует пускать в ход, пока не исчерпаны все возможности для мирного решения спора. Ее коньком были переговоры, а не война, и она посылала к Конде эмиссара за эмиссаром, убеждая его отказаться от кровопролития. Ее упорство в стремлении к миру решительно опровергает легенду о «кровавой королеве» Екатерине Медичи. Конде, полагая, что путем переговоров добьется большего, нежели вступив в войну с неясным исходом, похоже, склонялся к мирному урегулированию, однако натолкнулся на решительное сопротивление со стороны Колиньи и его воинственных шевалье, мечтавших о богатстве и славе, добытых оружием.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии