Страх, или Жизнь в Стране Советов - Виктор Петров Страница 21

Не было ни одной сферы жизни в нашей стране, в которой бы не присутствовала рука или тень КГБ (экономика, культура, наука, религия, спорт). Чекистами была создана всеохватывающая система сыска и внутреннего шпионажа за собственными гражданами, которых они боялись больше, чем иностранных агентов. Надзор за политическими взглядами и их соответствием партийной линии — это было главной задачей органов, но бездарная политика черни, стоявшей у власти, все равно привела государство к пропасти, и его не смогла спасти ни вездесущая госбезопасность, ни тоталитарная пропаганда.

Церковь Воскресения Христова в с. Воскресенское Любимского района Ярославской области. 1989 г.

Одним из «островов» ГУЛАГа были шахты Воркуты

Развалины бараков в одном их бывших концлагерей г. Воркуты. 1963 г.

Мы жили в мире извращенных нравственных понятий, когда предательство и доносительство являлись гражданской доблестью, символом которой стал Павлик Морозов.

С тех ранних пор, как я узнал, что в любом коллективе, среди любой группы людей обязательно незримо присутствуют стукачи, сексоты или осведомители (что было синонимами), меня все время интересовал вопрос: сколько же их? Один стукач на 10 человек, на 50 или же каждый сотый?

Со временем, по мере накопления жизненной информации, я понял, что этот вопрос наивный и даже неправильный. А ответ простой: их столько, сколько нужно, по ситуации.

В годы перестройки, когда была свобода печати, некоторые кэгэбэшники, понявшие, какой грязной и аморальной работой они занимались, сообщили в печати, как была организована эта работа. К сожалению, очень мало было таких, прозревших.

Работа эта строилась по производственному (а не территориальному) принципу (так же, как и устройство партии). За каждое предприятие или учреждение отвечал определенный кадровый офицер КГБ. Если предприятие небольшое, их могло быть у офицера несколько. Какова была у них нагрузка, я не знаю, да это и не интересно.

Кэгэбэшник же этот вербовал себе осведомителей в коллективе в таком количестве, чтобы иметь необходимую и достаточную информацию обо всех, кто его интересует. Конечно, не всегда было просто найти и завербовать стукача. Для некоторых людей честь и порядочность были выше страха. Это тоже ограничивало их количество.

Приведу два крайних примера. Однажды я снимал фильм в очень удаленном глухом лесхозе. Это был небольшой поселок, построенный в тайге за 100 км от ближайшего населенного пункта. Там не было ни транспортной связи, ни радио, ни телефона (только рация), ни детских, ни медицинских учреждений — одни рабочие, ни одного представителя интеллигенции — следить там не за кем. Думаю, что не было там и ни одного стукача. Ведь дальше лесоповала все равно посылать некуда.

Совсем другую историю я узнал, когда оказался на большом судне с тремя огромными шарообразными спутниковыми антеннами на борту. Оно стояло на ремонте на судостроительном заводе, и мы хотели снять какие-то детали устройства судового двигателя. Двигатель был несекретный, но нас попросили выбросить из головы идею этой съемки.

Одно из мест захоронений узников коммунистического режима. Воркута. 1963 г.

Дело в том, что, как нам рассказал капитан, это было судно-шпион. (Люди иногда бывают очень откровенны с представителями кино и прессы, потому что ни с кем и ни о чем говорить им нельзя.) Это был плавучий центр управления космическими объектами, т. е. разведывательными спутниками. Когда спутник находится с другой стороны Земного шара и невидим приборам с территории нашей страны, им ведь тоже надо управлять и получать с него информацию. Для этого и служат такие плавучие центры слежения.

Капитан нам рассказал, что на судне есть моряки, которые выполняют чисто технические функции судовождения, и есть так называемые специалисты или научные работники, которые и занимаются этими спутниками. «Так вот, — сказал капитан, — сколько у нас научных работников, столько же и сотрудников КГБ. Это я знаю как капитан. К каждому приставлен надзиратель, следящий за каждым шагом своего подопечного. Смешно бывает иногда наблюдать, как выйдет человек из каюты в коридор, а в другом конце коридора тут же откроется дверь и кто-то „случайно“ выглянет. За мной тоже следят. У меня даже есть дублер, я, кажется, догадываюсь, кто именно. Если им что-нибудь в моем поведении не понравится или покажется подозрительным, они тут же в море меня арестуют и поставят вместо меня дублера».

Киностудия документальных фильмов, и студия научно-популярных фильмов были идеологическими предприятиями. Поэтому им уделялось пристальное внимание. Думаю, что здесь если не каждый пятый, то уж точно каждый десятый был осведомителем. Во всяком случае среди творческих работников, т. е. режиссеров, операторов, редакторов.

Помимо стукачей, т. е. людей, завербованных из обычных граждан, были на предприятиях и скрытые кадровые работники КГБ. Они назывались у них «оперработник действующего резерва». Об этом тоже было сказано в печати в годы перестройки (АиФ. 1992. № 8). Эти люди занимали обычные штатные должности и выполняли производственные функции, но получили специальное образование в учебных заведениях госбезопасности. Они отличались высоким уровнем гуманитарных знаний, большой осведомленностью и особой верностью марксистско-ленинским идеалам.

Расскажу о двух таких людях с Леннаучфильма, не приводя их фамилий.

Если на студии документальных фильмов моя общественно-политическая репутация была сильно подмочена, то здесь я «исправился». Из комсомола я вышел по возрасту — так что по этой линии уже никаких претензий ко мне быть не могло. Идеологических фильмов, где бы мог провиниться, не снимал и был на очень хорошем счету у начальства. Всегда честно выполнял любые общественные поручения, вроде работы на овощебазе, от которой все увиливали. В общем репутация была безупречная.