Гений зла Гитлер - Борис Тененбаум Страница 21

Однако Путци в «открывании глаз вождю» не больно-то преуспел – Адольф Гитлер, как правило, с людьми держался холодно и отчужденно, но ключик к его сердцу все-таки подобрал. Когда оказалось, что Ханфштенгль может сыграть что-нибудь из Вагнера, Гитлер был покорен. И теперь он охотно проводил время в обществе Путци и слушал, как тот играет на рояле. Пожалуй, он даже в какой-то степени ему доверял. Причем настолько доверял, что после провалившегося путча велел отвезти себя к нему домой.

Там-то полиция его и арестовала.

III

Хозяина дома, Эрнста Ханфштенгля, полицейские не нашли – он успел скрыться и вскоре бежал в Австрию через проходящую неподалеку границу. У Гитлера было вывихнуто плечо. Скорее всего, травма была не настолько серьезной, чтобы даже не попытаться бежать, но он предпочел остаться на месте.

Арестованного препроводили в тюрьму в Ландсберге и разместили вполне удобно – ему отдали камеру номер 7, в которой до него сидел убийца Курта Эйснера граф Арко-Валли. Что с ним делать, пока что было неясно. Американский консул в Мюнхене Роберт Мерфи полагал, что после отсидки Адольф Гитлер будет депортирован – у него не было германского гражданства. Многие думали, что НСДАП как политическая партия больше не воскреснет.

Такого мнения держался, например, Стефан Цвейг.

Он был австрийцем, как и Гитлер, но в отличие от него закончил Венский университет, получил докторскую степень, поездил по свету и к 1923 году уже немало преуспел как писатель. Его новелла «Амок», опубликованная в 1922-м, наделала немало шума.

Считалось, что произведения Стефана Цвейга «поражают драматизмом, увлекают необычными сюжетами и заставляют размышлять над превратностями человеческих судеб. Автор не устает убеждать в том, насколько беззащитно человеческое сердце, на какие подвиги, а порой преступления толкает человека страсть».

По-видимому, в «пивном путче», случившемся в Мюнхене, Цвейг не увидел ни подвига, ни страсти, ни даже особого преступления. Он просто отметил, что теперь с улиц исчезли и штурмовики, и алые знамена со свастикой, а имена главарей путча вскоре исчезнут и со страниц газет. И Цвейг вернулся к своему делу – замысленному им циклу исторических новелл под названием «Звездные часы человечества».

Стефан Цвейг как автор славился своей проницательностью.

Кризис в Германии и в самом деле начал утихать. Правительство ввело в обращение так называемую «рентную марку», ее выпускал специально основанный Германский рентный банк. Курс рентной марки к «бумажной» составлял 1:1 000 000 000 000, то есть единица к триллиону. Вообще-то «рентная» марка не была законной государственной валютой, принимать ее было необязательно. Так, бумажка. Но ее стоимость была обеспечена облигациями на недвижимость в промышленности и сельском хозяйстве – и инфляция мгновенно остановилась.

Это само по себе внесло в умы значительное успокоение.

Тем временем и с платежами по репарациям возник значительный прогресс. В 1924 году специальный комитет, возглавляемый американским банкиром Чарльзом Дэвисом, предложил вполне разумный план – его так и называли потом «План Дэвиса». Идея заключалась в том, что «нечего драть с одной овцы две шкуры» и что условием германской платежеспособности должно быть восстановление германской промышленности.

Поэтому действовать следовало в направлении, обратном тому, которое наметил было Раймон Пуанкаре: следовало отсрочить выплаты по репарациям, платежи недоплат по международным ссудам и прочее, и прочее, и прочее. Германия должна была получить передышку, а потом начать выплаты со сниженной суммы в 1 миллиард золотых марок в течение первого года с последующим постепенным повышением. Ситуация определенно нормализовывалась – настало время подвести итоги мюнхенского мятежа.

Суд над его руководителями был назначен на конец февраля 1924 года.

IV

Примерно за сто лет до описываемых нами событий случилось в Германии громкое дело: 23 марта 1819 года в пять часов дня к драматургу Августу Коцебу зашел посетитель. Дверь гостю открыл сам хозяин, провел в гостиную, где они и разговорились. Как оказалось, к Коцебу пришел студент, Карл Занд, изучавший какое-то время теологию.

В ходе дружеской беседы Занд вдруг вынул из рукава кинжал, дважды ударил им Августа Коцебу в грудь, а потом резанул его поперек лица. Попутно он прокричал: «Смерть тебе, предатель отчизны!», выбежал на улицу и там дважды пырнул самого себя, теперь уже другим кинжалом.

Как оказалось, у него их было два – так, на всякий случай.

Согласно показаниям свидетелей, Занд после этого потерял сознание – не забыв, впрочем, «возблагодарить Господа за победу».

Но он не умер.

Докторам удалось привести студента Занда в такое состояние, что его можно было представить в зале суда, и процесс над ним стал, вероятно, наиболее сенсационным процессом в Германии того времени.

Оказалось, что Карл Занд принадлежит к обществу студентов-патриотов, убийство планировал загодя, в дом Коцебу явился, одетым в особый «старогерманский наряд», который использовали «гимнастические кружки» патриотических студенческих союзов, и вообще все сделанное должно было носить символический характер. Оказывается, Коцебу был «низким негодяем, писавшим легкомысленные пьесы», a смерти заслуживал за «насмешки над германским студенчеством».

Как это ни дико, но Занд стал героем. Его поступок превозносили, его считали «праведником, бросившим вызов угнетению», и когда его судили и приговорили к смертной казни, то, как говорили, «рыдали даже судьи».

Карл Занд был казнен. Дамы из общества считали честью для себя обмакнуть платки в кровь мученика, а из помоста, на котором ему отрубили голову, предприимчивый тюремщик соорудил у себя на участке что-то вроде хижины. Она стала местом паломничества для людей «прогрессивных убеждений», и не только из Германии. Волна энтузиазма докатилась даже до далекой России.

Там один совсем юный стихоплет написал стихотворение «Кинжал» [3].

Почему деяние Карла Занда олицетворяло для его современников «борьбу с угнетением» – это вопрос отдельный. Несчастный драматург Август Коцебу считался в Германии «шпионом русского царя». Язык меняется вместе с веком, и в 1820 году «иностранный шпион» не выкрадывал некие военно-технические секреты, а «негативно влиял». Так вот считалось, что Коцебу «негативно влиял на германских государей» и тем препятствовал «прогрессивному объединению Германии».

Время шло, Германию через полвека после казни Занда объединил Отто фон Бисмарк, и не так чтобы особо прогрессивно, а скорее «железом и кровью», но традиция «патриотического злодейства» осталась нетронутой.

Вплоть до «гимнастических союзов» – вроде СА.

V

Гитлера судили технически за мятеж – такого рода вещи в чисто юридическом смысле рассматривались как государственная измена. С этого он свою защиту и начал. Он сказал, что не признает обвинения, потому что «преступления, совершенные в ноябре 1918-го», еще не осуждены и преступная конституция, на основании законов которой его судят, незаконна.