Австро-Венгерская империя - Ярослав Шимов Страница 21

Властолюбивому эрцгерцогу приходилось изворачиваться, стремясь угодить как католической партии, душой которой были штирийские Габсбурги, так и протестантам, на помощь которых Матиас рассчитывал в борьбе против императора. Ближайший советник эрцгерцога, кардинал Мельхиор Клезль, которому Контрреформация была обязана многими успехами, предостерегал своего господина против чрезмерного сближения с протестантами. Сам Матиас, при всем его легкомыслии, тоже не мог не понимать, что предоставление больших вольностей сословиям неизбежно аукнется ему после того, как Рудольф II будет устранен и высшая власть окажется в его, Матиаса, руках. Видимо, этими соображениями были вызваны колебания эрцгерцога, который только в 1608 г. решил пойти на открытый разрыв с братом. Начавшаяся война оказалась недолгой. Рудольф был вынужден пойти на компромисс и передать Матиасу в суверенное владение Верхнюю и Нижнюю Австрию и Моравию. Чехи остались верны императору, который подтвердил привилегии их сословий специальным манифестом (Majestat, 1609). Однако эти уступки были вынужденными, и Рудольф не переставал мечтать о реванше. Возможность отомстить и брату, и подданным представилась императору в начале 1611 г., когда один из родственников Рудольфа, эрцгерцог Леопольд, предоставил в его распоряжение свою армию, набранную им первоначально для войны за юлихклевское наследство. Наемники Леопольда («воинство из Пассау») вторглись в Чехию, заняли Прагу и подвергли город и окрестности страшному грабежу.

Бесчинства этого войска вызвали всеобщее возмущение, которым воспользовались Матиас и его сторонники. Чешские сословия обратились к Вене с призывом о помощи, и Матиас выступил в поход. Мародеры эрцгерцога Леопольда струсили и отступили, оставив градчанского затворника в полном одиночестве. Проклиная все и вся, Рудольф II отрекся от чешской короны в пользу брата, который в мае 1611г. был коронован в пражском соборе св. Витта. У Рудольфа остался лишь императорский титул, не значивший уже практически ничего. Поражение было жестоким и окончательным, последние попытки императора восстановить против Матиаса курфюрстов успеха не имели. Рудольф II быстро угасал, началась водянка, и 20 января 1612 г. он умер — к нескрываемой радости брата победителя.

Это был последний из правивших Габсбургов, похороненный в Праге. По преданию, за несколько дней до кончины императора испустили дух его любимые звери — лев и два орла, которых он кормил собственноручно.

ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА

Человечество пережило две мировые войны, обе — в XX веке. Однако войн общеевропейского масштаба, в которые были вовлечены практически все великие державы той или иной эпохи, история Нового времени знает гораздо больше. Первой из них можно считать ту, что началась в 1618 г. в Праге событием почти комическим — полетом из окна городской ратуши двух императорских представителей, Славаты и Мартиница, и их секретаря Фабриция (все трое по счастливой случайности почти не пострадали). Конфликт, разгоревшийся после этого происшествия, которое вошло в историю под латинским названием дефенестрация («швыряние из окон»), длился 30 лет, унес не одну тысячу человеческих жизней и превратил в пустыню некогда цветущие страны Центральной Европы.

Вот какой была жизнь в Германии накануне Тридцатилетней войны: «В городах появились прочные и прекрасные постройки, деревянные водопроводы (желобы для стока воды) и фонтаны. На улицах рассаживались бульвары, соблюдались чистота и порядок... Зажиточность немцев проявлялась в их домашней обстановке, нарядах и увеселениях, которые становились все роскошнее и разнообразнее. Например, дворяне устраивали костюмированные катания на санях и на коньках, переодевания на святках, а простой народ — гуляния и стрельбу по мишеням... Сельская жизнь также указывала на возросшее благосостояние в деревнях. Земледелие стояло почти на таком же уровне, на каком мы застаем его в начале XIX века... У крестьян были даже денежные запасы. Многие деревни были частично укреплены... Повсеместно развивалась грамотность, всюду около церквей были и школы» (Егер О. Новая история. СПб., 1999. С. 298—299). Хотя это описание грешит некоторой идеализацией, движение вперед, к большему порядку и благоустроенности, в жизни Центральной Европы в период между Аугсбургским миром и Тридцатилетней войной было несомненным и впечатляющим. Но почти всем результатам этого движения в самом скором времени было суждено погибнуть.

Непосредственным поводом к пражской дефенестрации стала передача нескольких протестантских церквей католикам — в нарушение манифеста Majestat Рудольфа II, подтвердившего религиозную свободу в чешских землях. Это сопровождалось громкой оплеухой — гневным посланием императора Матиаса чешским подданным, которое было оглашено в Праге 21 мая 1618 г. Два дня спустя представители сословий, главным образом протестанты, явились к императорским посланцам, требуя от них подтверждения того, что они на самом деле действуют от имени верховной власти./Горячий спор завершился «швырянием из окон».

Почему именно пражский инцидент спровоцировал Тридцатилетнюю войну? Ответить на этот вопрос столь же сложно, как сказать, к примеру, почему Первая мировая война началась после сараевских выстрелов 1914 г., а не раньше или позже. Очевидно, сработал принцип соломинки, сломавшей хребет верблюду: количество перешло в качество, религиозная ненависть, социальные противоречия и политические претензии, накапливавшиеся десятилетиями, в одночасье выплеснулись наружу. То, что это произошло именно в Праге, выглядит достаточно логичным: со времен гуситов Чехия была одним из центров европейского протестантизма. К тому времени все было готово к схватке: протестантская Уния и католическая Лига давно уже собирали под свои знамена имперских князей и городских богачей, военачальников-кондотьеров и ищущую наживы и приключений солдатню.

Дополнительным фактором, способствовавшим разрастанию конфликта, стала смерть императора Матиаса 20 марта 1619 г. (Это был первый император, похороненный в склепе церкви капуцинов в Вене, где сейчас покоится большинство Габсбургов, покинувших этот мир за последние 400 лет.) Матиас как правитель давно уже ничего не значил: как пишет один из его биографов, «его нерешительность в делах правления была еще почище нерешительности Рудольфа II, но... Рудольф не только сам ничего не решал, но и не терпел, чтобы кто-нибудь решал за него, в то время как новый император с легкой душой утверждал все, что предлагали те люди, которым он доверял» (Кайзеры, 143). Тем не менее Матиас пользовался репутацией человека добродушного и терпимого — отсюда сомнения чешских сословий в подлинности гневного императорского послания, обнародованного 21 мая 1618 года.

Преемником бездетного Матиаса стал его двоюродный брат Фердинанд II (1619—1637), сын Карла Штирийского, еще при жизни императора провозглашенный — при активной поддержке ультракатолических испанских Габсбургов — Чешским (1617) и венгерским (1618) королем. Это был один Из лидеров католической партии, мягкий, дружелюбный и не слишком решительный, но чрезвычайно, до фанатизма набожный человек, прославившийся следующим умозаключением: «Католический государь совершит грех, если оставит еретиков безнаказанными; большим прегрешением здесь будет миролюбие, чем воинственность». После воцарения Фердинанда II рухнули надежды на успех мирных переговоров, которые велись между императорским двором и мятежными чехами. Религиозно-политический спор отныне велся исключительно военными средствами.