Вьетнам. История трагедии. 1945–1975 - Макс Хейстингс Страница 21

Зяп узнал о намерениях Наварра из французских газет, которые расхваливали его план построить неприступную крепость и дать отпор коммунистам. То, что Зяп принял решение бросить прямой вызов французскому главнокомандующему, нанеся массированный удар по созданному им укрепрайону, было обусловлено важным изменением баланса сил, о котором ничего не знали в штаб-квартире в Ханое. Китай передал Вьетминю некоторое количество 105-мм гаубиц M2A1 американского производства, захваченных у побежденной армии Чан Кайши, а также 120-мм минометов и 37-мм зенитных орудий. Армия Зяпа наконец-то получила столь необходимую ей огневую мощь и, что немаловажно, дальнобойность: снаряды 105-мм гаубиц позволяли поражать цели на расстоянии до 11 км.

Главной трудностью в этой дерзкой — и в итоге сыгравшей историческую роль — операции, на которую Зяп решился, вероятно, не без помощи китайских советников, была логистика: ему нужно было убедить Политбюро и своих командиров в том, что их люди смогут буквально на руках перетащить двухтонные орудия на расстояние почти в 800 км по одной из самых труднопроходимых местностей в Азии и в течение нескольких месяцев обеспечивать всем необходимым осадные силы в количестве четырех дивизий. 6 декабря в «освобожденных зонах» была объявлена всеобщая трудовая мобилизация в посменные отряды носильщиков: крестьяне должны были отработать не меньше месяца, после чего их отпускали домой — измученных, истощенных, больных. Чтобы замотивировать крестьян, Вьетминь пообещал им награду — земельную реформу после победы революции. Рядом с уже знакомым военным лозунгом: «Все для фронта, все для победы!» — появился новый: «Земля крестьянам!»

К 5 января 1954 г. Зяп перебазировал свой передовой штаб в разветвленную сеть из пещер и искусственных туннелей, созданную вьетминевцами всего в 15 км от французского лагеря. В это же время он приказал начать выпуск боевых листков для своих войск. Помимо новостей и идеологической пропаганды, в них печатались и карикатуры. Одна из них изображала Францию в виде безобразной вульгарной женщины, которая родила ребенка по имени Дьенбьенфу, а собравшиеся вокруг них крошечные черные фигурки перерезали «пуповину» воздушного сообщения. Карикатура оказалась пророческой: через несколько недель войска Зяпа сделали именно это.

Вьетминевские логисты и инженеры трудились не покладая рук, чтобы обеспечить надежный маршрут снабжения. Они сумели сделать некоторые участки проходимыми даже для советских грузовиков, и те курсировали на этих отрезках туда-обратно, в конечных точках разгружаемые и загружаемые, словно муравьями, бригадами носильщиков. Поставляемый из Китая рис часть пути сплавлялся на плотах по Черной реке. Зяп приказал доставить на место осады 1000 тонн боеприпасов — один 105-мм снаряд весил почти 20 кг. Когда пехотные части прибывали на исходные позиции, им тут же вручали лопаты, чтобы рыть укрепления, и веревки, чтобы таскать грузы. Огромное внимание уделялось маскировке. Вьетминевцы создавали «зеленые туннели», сплетая верхушки деревьев и лианы над тропами в джунглях, и строили мосты через реки под поверхностью воды так, чтобы те были незаметны с воздуха. На открытой местности за колоннами грузовиков шли крестьяне и заметали следы шин. Когда колонны попадали под налет французской авиации, на помощь раненым могли прийти лишь студенты-медики, в распоряжении которых имелся только перевязочный материал и народные болеутоляющие средства.

Что касается транспортировки артиллерийских орудий, то вьетминевский командир Чан До красочно описал стандартный процесс, который повторялся на протяжении нескольких недель: «Каждую ночь, когда в долины опускался ледяной туман, собирались группы людей… Тропы были узкими и к тому же вскоре покрывались по щиколотку скользкой грязью… малейшее отклонение колес в сторону — и орудие скатилось бы вниз по крутому склону. Обливаясь потом и слезами, мы тащили эти орудия, которые было под силу сдвинуть только грузовикам… Единственной нашей едой был рис, часто недоваренный, потому что походным кухням нельзя было дымить днем и разжигать яркие костры ночью. На подъемах сотни человек тянули орудия вверх на длинных веревках; на гребне устанавливали лебедку, чтобы не позволить орудиям скатиться вниз. Спуски давались гораздо труднее; тропы извивались и изгибались, а тяжелые орудия так и норовили набрать скорость. Артиллерийские расчеты направляли и затормаживали свои пушки, ставя подпорки под колеса, а пехота удерживала их с помощью веревок и лебедок. Иногда за целую ночь, трудясь под светом факелов, нам удавалось пройти всего километр, а то и полкилометра» ^[78]. Вьетминевская пропаганда посмертно героизировала солдата, который бросился под колеса пушки, чтобы не дать той скатиться в пропасть.

Французская разведка по мере возможности следила за лихорадочной деятельностью вьетминевцев на северо-западе. По ее оценкам, Зяп мог собрать около 25 000 носильщиков, которые могли обеспечить снабжением примерно такое же число осаждающих. В действительности же коммунисты мобилизовали 60 000 человек. Специально оборудованные велосипеды стали важнейшим звеном в цепочке снабжения: каждый велосипедист мог перевозить больше 50 кг груза, а в чрезвычайных ситуациях до 100 кг. Коммунистические лидеры использовали свой агитаторский дар не только среди солдат, но и среди крестьян-носильщиков, вдохновляя их на поистине героические усилия и жертвы, на которые были способны немногие французские солдаты и тем более наемники. Один французский военнопленный был глубоко впечатлен, когда на призыв вьетминевского командира помочь обезвредить французские бомбы замедленного действия откликнулось сразу десять добровольцев.

Поначалу события разворачивались в неспешном темпе; между первой высадкой французского парашютного десанта 20 ноября и первым вьетминевским штурмом в марте прошло больше 100 дней. Тем не менее вьетминевцы жестко пресекали любые попытки французов выдвинуться за пределы периметра: в декабре два парашютных батальона, пытавшихся войти в деревню в 15 км от базы, наткнулись на сильный огонь и были вынуждены отступить. Наварр дал де Кастри новый приказ: отказаться от рейдов и просто удерживать лагерь любой ценой. Имея в своем распоряжении четыре 155-мм пушки, а также 105-мм гаубицы и 120-мм минометы, защитники были уверены, что подавят вьетминевцев превосходящей огневой мощью. Но их ожидания не оправдались: низкое качество топографических карт не позволяло авиационным и артиллерийским наводчикам обеспечить высокую точность наведения; к тому же вьетминевцы умело маскировали свои тяжелые орудия, делая их почти неуязвимыми для бомбардировки.

На протяжении всего декабря французское командование получало непрерывный ручеек разведданных, которые вызывали у Наварра и Коньи тревогу, хотя и не такую сильную, как следовало бы. Они знали, что в горах на севере происходит передислокация четырех дивизий, но не были уверены насчет их места назначения: отвлекающие действия вьетминевцев на Центральном нагорье и в дельте Красной реки ввели французский штаб в заблуждение. Кроме того, до настоящего момента вьетминевские войска, наталкиваясь на сильное сопротивление, всегда сворачивали атаку и отступали. Французские генералы были уверены, что в Дьенбьенфу армия Зяпа поступит так же. Посетивший гарнизон корреспондент газеты Le Monde сообщил читателям, что среди французских солдат царит настроение «On va leur montrer!» — «Мы им покажем!» ^[79].