Несносный ребенок. Автобиография - Люк Бессон Страница 21

Я присоединился к отцу в зимние каникулы. Рождество – самое трудное время для тех, кто в эти дни работает, и я его почти не видел. В Новый год было то же самое. Отцу пришлось обниматься с четырьмя сотнями человек, прежде чем он добрался до меня. И так повторялось каждую зиму.

На самом верху у «Клуба» был высокогорный ресторан, так как место, где катались лыжники, было довольно далеко от отеля. Я останавливался там в полдень, прежде чем вновь начать спуск. У администратора шале была дочь, которая тоже приезжала на каникулы к отцу. Светлые волосы, подстриженные в каре, голубые, как на акварели, глаза и тело, с каким позируют для журналов. Ее звали Винни. Ей было шестнадцать – всего на два года старше меня, но мне казалось, что на два века. Я был еще ребенком, а она – уже юной женщиной. Я тупо влюбился, но был неспособен сказать об этом и делал все, чтобы это скрыть. Наверное, я был похож на слона, который прячется за фонарным столбом. Винни была умна, и это кино ее забавляло. Ее родители тоже развелись, и ее эмоциональная опустошенность была еще глубже, чем моя. И потому, из солидарности, она впустила меня в свой мир. Я смотрел, как она красилась, она спрашивала мое мнение о своих нарядах. Когда бывала в городе, она курила длинные тонкие коричневые сигареты. Говорила быстро, все время меняла тему и внезапно смеялась. Настоящая парижанка. Иногда она брала меня под руку. Ненадолго. Винни не собиралась флиртовать с сосунком. Ее добычей были молодые люди постарше. К тому же у нее был парень. Она познакомилась с ним в начале каникул. Парню был двадцать один год, и у него была машина. Длинные каштановые волосы ниспадали на толстый красный шарф. Прямо Бернар-Анри Леви ^[28] в молодые годы. Я бесился от ревности.

Однажды Винни решила покататься с ним на лыжах. Катался парень дерьмово, и пока они спускались, я успевал спуститься трижды. Каждый раз, проезжая мимо, я останавливался, поднимая целый сноп снега, который залеплял ему лицо.

Вечером Винни присоединилась ко мне в баре. Она объяснила с милой улыбкой, что ревность в таких делах ничего не решает, что она очень меня любит, но я еще слишком юн. Потом сказала что-то едкое о своем кретине-бойфренде и заверила меня в своей вечной преданности. Слушая ее, я кивал, как пластмассовый пес на заднем сиденье машины. Винни явно была уже совсем взрослой, и пусть она не стала моей девушкой, зато я обрел подругу.

Возвращение в школу Лезиньи было трудным. Снег там был грязным и подтаявшим. Общим с Лейсеном был только холод. В те времена не было ни сотовых, ни интернета, и Франсуа выходил из себя всякий раз, когда я хватался за телефон, потому что это стоило денег.

Поэтому я писал письма, которые шли до адресата две недели, так что память о Винни постепенно угасла…

В третьем триместре я сблизился с Натали. Это была просто девчонка, и мы с ней забавлялись, как два приятеля. Я называл ее Полиной, она меня – Полен. Мы стали неразлучны. Конечно, мы тискались и учились целоваться. К продолжению она не была готова. Это хорошо, потому что я – тоже. Но мы пообещали друг другу, что настанет день, когда мы сделаем это вместе.

Учебный год закончился вяло. Все ученики давно превзошли мой уровень, и я не попал в число тех, у кого был приличный результат. Но это не страшно, никто на мои оценки даже не смотрел.

В то лето моего отца перевели в «Русалку», в Болгарию. И я, как обычно, приехал к нему.

Деревня находилась на берегу Черного моря и смутно напоминала Пореч. Но без Сократа мне было неинтересно, и я проводил лето, просто наблюдая, как оно проходит. На самом деле, я скучал по Натали, и мне не терпелось ее снова увидеть.

Вернувшись в Лезиньи, я помчался к ней домой. Загорелая Полина оказалась еще прелестнее, чем в моих воспоминаниях, но что-то в ней изменилось. В ее взгляде сквозила зрелость. Она проглядывала сквозь ее улыбку, слышалась в ее словах. Я опасался худшего, и она в конце концов призналась, что переспала с красивым блондином, которого встретила в сосновой роще. Мое сердце было разбито, хоть я и виду не показал. Я утратил свой статус любовника и обрел статус друга. Учебный год обещал быть по-настоящему скверным.

Мне больше не нужна была эта планета. Решено, я стану космонавтом. Мой сосед Жан-Клод Блашер, пилот самолета в «Эйр Франс», регулярно привозил мне маленькие пороховые двигатели, которые можно было купить только в Нью-Йорке. Ожидая переезда на мыс Канаверал, я решил конструировать собственные ракеты. Я собирал втулки фирмы «Сопалин» от бумажных полотенец, которые служили корпусом, и прикреплял к ним хвостовые крылья из бальсы. Парашют я вырезал из пакетов для мусора, а затем сшил его вручную. Все мое детство я играл во что попало, и это дало мне преимущество: я обрел способность строить все, что хотел, из того, что под рукой. Все выходные я проводил на промерзлом свекольном поле, запуская мои ракеты.

В лицее прошел об этом слух, и мои странные летающие ракеты стали привлекать внимание. Даже мама всполошилась. Ракеты становились все более совершенными, и теперь у них были двойные двигатели. Мои ракеты летали дальше, чем на километр – такой перформанс не мог устраивать пилотов рейсовых самолетов, и в один прекрасный день на свекольном поле высадились полицейские. Служба безопасности аэропорта Руасси якобы начала расследование, и меня попросили прекратить заниматься всякой ерундой. Правда так было или нет – я никогда не узнаю. Как бы то ни было, воздушное пространство оказалось для меня закрыто, и я был обречен оставаться на земле. Но это неважно, я все равно решил сбежать и поехать открывать Австралию. Это было самое удаленное место от Лезиньи и его свекольного поля. К тому же мой план сподвиг меня между делом немного подучить географию.

Я самым тщательным образом изучил страну и принялся обдумывать идеальный маршрут. Приятель-одноклассник принял участие в моей авантюре, и днем мы обсуждали наш план в школьной столовой. Мы, должно быть, напоминали парней из неблагополучных семей, готовящих ограбление. Я решил объехать Австралию на единственном виде транспорта, которым располагал: на моем мопеде. Поэтому я засел за математику, поскольку мне нужно было вычислить расход топлива и стоимость поездки в австралийских долларах. По моим подсчетам, экспедиция должна была состояться через семьдесят дней летних каникул, и я даже выяснил, сколько будет стоить провоз наших мопедов в трюме корабля. По воскресеньям мне случалось косить газон, чтобы заработать на карманные расходы: 20 франков в день.

Нам надо было скосить больше тысячи газонов, чтобы накопить денег на поездку. Значит, придется и в самом деле кого-то ограбить – или найти спонсоров. Поскольку Франсуа предпочел бы, чтобы я уехал как можно дальше, мне представлялось вполне вероятным, что его наушники могли бы меня спонсировать. Я был убежден, что, если пообещаю ему никогда не возвращаться, он даст мне даже больше, чем я намеревался попросить. Но внезапно, прямо посреди столовой, мой товарищ меня предал.

– Ты что, серьезно?! Ты правда решил, что мы прокатимся по Австралии на наших мопедах? – воскликнул он со смехом.