Крестовые походы. Миф и реальность священной войны - Пьер Виймар Страница 20

В этой наэлектризованной атмосфере скоро произошло еще одно удивительное событие: «Провансальский паломник Петр Варфоломей объявил, что Св. Андрей приказал ему разрыть землю в определенном месте базилики Св. Петра, где было закопано копье, которым на Голгофе пронзили бок Спасителя… Тринадцать человек копали с утра до вечера, и он нашел копье, как и указал; их встретили с радостью и страхом, и великое ликование охватило весь лагерь» (Аноним). Боевой дух армии вознесся на небывалую высоту. «Наши предводители приняли решение не медля отправить гонца к туркам, врагам Христовым, чтобы через переводчика спросить их: „Почему в своей гордыне они пришли на землю христиан, которая также и наша земля, стали там лагерем и принялись губить и убивать рабов Христовых?"» Можно было бы долго обсуждать цель этой миссии: что это было — шпионаж во вражеском лагере? попытка мирного урегулирования? призыв к заповедям Корана, обязывающим воинов перед началом военных действий дать неверным возможность обратиться в другую веру?

Посольство возглавил Петр Отшельник, но самым ценным человеком там был некто по имени Герловен, знавший два языка. Ответ Кербоги был однозначным: «Ваш бог и ваше христианство нас совершенно не заботят, мы не желаем их и отвергаем их, так же как и вас. Мы пришли сюда, потому что удивлены, что ваши сеньоры и ваши вожди называют своей землю, которую мы отобрали у ставших женоподобными народов. Вам нужен наш ответ? Скорее возвращайтесь и скажите вашим сеньорам, что если они желают стать турками, отринуть бога, перед которым вы преклоняетесь, и отказаться от ваших законов, мы отдадим им эту землю, города и замки, и никто из ваших воинов больше не будет пешим, но все будут иметь лошадь, как и мы, и между нами всегда будет согласие. Если же нет, пусть знают, что в наказание будут преданы смерти или в оковах уведены в Хорасан в пожизненное рабство, и что будут нашими рабами и раба-ми наших детей во веки вечные» (Гильом Тирский).

Перед началом сражения священники установили трехдневный строгий пост: крестоносцы постились (это было легко, так как есть все равно было нечего), участвовали в крестном ходе из одной церкви в другую, исповедали свои грехи, причастились телом и кровью Господними, раздали милостыню и отслужили мессы.

29 июня 1098 г. Боэмунд тщательно разработал план битвы (не будем забывать, что он единственный из франкских вождей имел большой опыт сражения с византийцами, мастерами ратного искусства); он построил войска в боевом порядке внутри стен, хотя обычно — и тому будет масса свидетельств — латиняне выходили на поле в беспорядке, а только затем строились, что создавало средь них замешательство, которым мог легко воспользоваться неприятель. Вышедшие из Антиохии войска, вероятно, были разделены на шесть корпусов (в этом вопросе тексты противоречат друг другу, одни говорят о четырех, другие о десяти): сначала шли Гуго де Вермандуа и граф Фландрский во главе французов, потом герцог Готфрид с лотарингцами, герцог Роберт с нормандцами из Нормандии, епископ Пюи с частью тулузской армии (Раймунд Сен-Жилльский с оставшимися тулузцами должен был удерживать гарнизон в цитадели), затем нормандцы Танкреда и, наконец, воины Боэмунда. «Наши епископы и священники с толпой клириков и монахов в священном облачении вышли с нами, неся кресты, вознося молитвы и прося Господа спасти нас и уберечь от всякого зла. Остальные, поднявшись на ворота с распятием в руках, осеняли нас крестным знаменем и благословляли. Так подготовленные, построенные и защищаемые крестным знамением, мы вышли через ворота, что напротив Магомерии» (Аноним).

Турки отступили, затем разделились: часть их направилась к морю, в то время когда другие остались на месте в надежде окружить противника. Боэмунд создал седьмой корпус, который должен был помешать нападению на фланг. Этот маневр принес победу, ибо турок обуял страх и они бросились бежать, сея панику в рядах основного отряда. Некоторые подожгли траву, что было сигналом к отступлению. Замешательство турецкой армии сыграло на руку франкской коннице. Бегство стало всеобщим, и христиане праздновали полную победу; легкость, с какой она далась, настолько удивила крестоносцев, что они начали приписывать поражение мусульман то ли находке «Святого Копья», то ли строгому посту, то ли поддержке многочисленного отряда рыцарей в белых одеждах, пришедших на помощь верующим во Христа (воинства святых и ангелов). Сегодня историки объясняют разгром Кербоги раздорами, предательством и ненавистью, царившими между эмирами. Не будем забывать, что атабек был представителем Султана. Его победа могла бы положить конец феодальной вольнице в Сирии и Месопотамии; поэтому для мусульманских феодалов не было никакого смысла содействовать установлению сильной централизованной власти, от которой они первые бы и пострадали. Каждый в армии знал о жестокости и властолюбии Кербоги. И его соседи из Мосула или Джазиры с полным основанием боялись попасть во власть этого своеобразного «вице-короля»; они поделились своими страхами с сирийскими эмирами, и каждый ждал возможности выйти из игры, не прослыв при этом дезертиром!

Хронист Аль-Каланиси просто констатирует разительное несоответствие противостоящих сил: «Франки, несмотря на изнурение, атаковали армию Ислама, хотя она превосходила их в силе и численности, одолели мусульман и рассеяли их воинство; спаслись лишь те, кто имел быстрых чистокровных лошадей, но было предано мечу множество добровольцев, тех воинов Священной Войны, что горели желанием сразиться за Веру и защитить мусульман».

Командующий цитаделью тотчас же предложил сдать свою ключевую позицию. Получив соответствующие гарантии, он попросил франкское знамя, чтобы водрузить его наверху в знак капитуляции. Раймунд Сен-Жилльский приказал отдать ему свое, но солдаты-лангобарды, преданные душой и телом своему господину, воспротивились. Узнав об этом, турок вернул знамя тулузцев и поднял пурпурный стяг Боэмунда. Тем временем последний воспользовался этим случаем, чтобы заключить очень выгодный для гарнизона союз, и тем самым первым среди латинских вождей начал вести настоящую восточную политику: те воины, что желали принять христианство, оставались с ним, а те, кто хотел уйти, могли сделать это, взяв все свое имущество, и им не причинили никакого вреда. Хотя этот договор неукоснительно соблюдался обеими армиями, стоит все же отметить, что окрестные жители-христиане убивали на дороге в Алеппо убегающих турок, которые рассчитывали примкнуть в городе к войскам мелика Ридвана.

Историков XX в. удивляет тот факт, что франки тотчас же не пошли на Иерусалим; подобное непонимание кабинетных исследователей проистекает из полного незнания погодных условий Ближнего Востока во время сильной летней жары. «На совете было решено, что пока мы не можем идти в землю язычников, ибо в летнее время она слишком бесплодна и лишена воды; поэтому мы согласились задержаться до ноябрьских календ». Аноним добавляет: «Сеньоры разошлись, и каждый отправился на свою землю, чтобы там ожидать условленного срока»… но не будем пока забегать вперед.

После победы крестоносцы попытались уладить щекотливый вопрос с Антиохией. Хотя они теоретически и уважали права императора, большинство баронов согласилось признать власть Боэмунда над городом. Раймунд Сен-Жилльский, чьи воины занимали несколько стратегически важных точек, также остановил свой выбор на этом городе на реке Оронт; чтобы расстроить планы Боэмунда, он выступил в роли защитника императорских прав. Однако стоит вспомнить, что в Константинополе Раймунд Сен-Жилльский был категорически против принесения вассальной присяги Алексею Комнину, тогда как герцог Апулийский охотно объявил себя ленником самодержца.