Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944 - Алекс Бухнер Страница 20

Далеко впереди, на самом горизонте, я вдруг замечаю два небольших пятнышка, двигающихся взад и вперед. Это, вероятно, передовые дозоры деблокирующей группировки. Мы едва ли могли надеяться на такую удачу.

Во время следующего перехода я заметил раненого солдата, лежавшего рядом с тропой. «Пошли, нечего тут валяться, надо топать к своим», — сказал я ему. Лицо солдата было все в крови. «Я только передохну немного», — простонал он в ответ. Но этот отдых совсем недалеко от нашей цели вполне мог обернуться для него вечным покоем. Надо было взять раненого с собой, иначе ему конец. Я подозвал к себе шедших за мной солдат: «Давайте прихватим его с собой, нечего ему тут валяться!» Не говоря ни слова, солдаты подошли ко мне, и мы подняли раненого с земли. Наш темп движения сразу же резко замедлился, но раненый все равно не переставал стонать: «Бросьте меня, я больше не могу». Но после хорошего внушения он все же постарался собрать последние силы. Но тут вдруг, как посланник небес, перед нами появился всадник. Это был хиви ^[25], который как раз был послан спасать подходящих солдат. Он тут же по своей воле спешился, а мы посадили раненого на коня и повели его под уздцы, что сразу позволило нам идти быстрее. Счастливый и благодарный судьбе раненый качался в седле, крепко держась за гриву коня. Через несколько километров мы встретили группу солдат, стоявших вокруг лежавшего в снегу фельдфебеля, тяжело раненного в бедро, — они не знали, как его транспортировать дальше. И тут наш раненый, который сам еле держался в седле, сказал: «Давайте я спешусь, мне уже лучше, а фельдфебеля мы положим в седло» — и с трудом сполз на землю.

А потом мы все же добрались до наших позиций! Наши догадки оказались явью, обе фигуры на горизонте были дозорными деблокирующей группировки. Те якобы 5 километров, которые мы должны были с боем преодолеть, обернулись расстоянием от 25 до 30 километров, но мы их уже преодолели и теперь глубоко вдыхали воздух свободы. Хотя нас ждали впереди еще многие трудности, но от врага мы все же ускользнули.

Перед нами в лучах солнца расстилалась заснеженная Лысян-ка. Вскоре на ее окраине приземлился санитарный «Юнкере» и вывез тяжелораненых. Доставив обоих наших раненых на развернутые здесь перевязочные пункты, мы позволили себе сделать в Лысянке краткую передышку. Когда мы подошли к одной из убогих мазанок, оттуда как раз вышла другая группа солдат. Внутри хаты на столе валялось несколько кусков хлеба, на земляном полу стояло ведро с водой, а я достал из своего ранца банку рыбных консервов, чтобы спокойно перекусить. От холода содержимое банки почти замерзло, но мы нашли его превосходным, не идущим ни в какое сравнение со всем тем, чем нам приходилось лакомиться ранее, хотя на долю каждого и пришлось всего по паре небольших кусочков.

Мы уже восемь часов были в пути, но и сейчас все еще не достигли цели. Из котла выходили тысячи солдат, и, конечно, все они не могли остановиться в этом не таком уж большом селении. Лишь раненые могли рассчитывать на ночлег под крышей. Так что мы снова двинулись пешком в следующее село — в восьми километрах от Лысянки. Уже начинало темнеть, когда мы наконец добрались до него. Но все пригодные для ночлега места были настолько забиты пришедшими до нас людьми, что втиснуться хотя бы одному человеку нечего было и мечтать. И что теперь? Снова куда-то брести? Но тут на самой окраине села мы отыскали какой-то насквозь продуваемый ветром дощатый сарай. И хотя в него до нас уже набилось немало народу, а во все щели между досками свистел ветер, все же это было лучше, чем ночевать где-то в снегу.

Лишь теперь я в полной мере ощутил, как же мы устали. Мы просто рухнули и втиснулись между уже спящими, не обращая никакого внимания на их яростные протесты.

Оказавшись в покое, мои ноги начали так болеть, что я, уже впавший от изнеможения в полусон, от боли несколько раз просыпался...»

Леон Дегрель, новый командир штурмовой бригады СС «Валлония», записал ^[26]:

«Я был вызван к генералу Гилле ^[27] (16 февраля). Все высшие офицеры из сектора Шендеровки также присутствовали на совещании. Длинных речей не было. «Только еще одно чрезвычайное усилие может нас спасти. Дальнейшее ожидание помощи извне бесполезно. Рано утром в пять часов 50 тысяч человек, окруженные в котле, пойдут на прорыв любой ценой в направлении на юго-запад. Прорыв или смерть. Ничего другого не дано. Сегодня вечером в 23.00 начнется движение войск», — только и сказал генерал.

Оба командующих армейскими корпусами и генерал Гилле весьма тщательно уклонились от описания сложившегося положения. По их данным, нас отделяли от деблокирующих сил только пять с половиной километров. На такое расстояние, по их словам, деблокирующая группа приблизилась за последний переход. На следующее утро они якобы предполагали продвинуться еще больше вперед. Если мы, 50 тысяч человек, своевременно нанесем удар, то враг не сможет его отразить.

Все офицеры и солдаты испытали нервный подъем. Надежда озарила нас, как вспышка молнии. Мы вернулись к своим людям, с тем чтобы поделиться с ними нашим воодушевлением относительно предстоящего прорыва.

Приказы, полученные штурмовой бригадой СС «Валлония», оказалось не так-то просто выполнить. Мы должны были в качестве арьергарда до последнего мгновения удерживать село Новая Буда. В 23.00 всех легкораненых, которые могли передвигаться самостоятельно, следовало отправить маршевой колонной на юго-запад. В 1.00 ночи валлонская пехота из состава бригады должна была начать отступление в направлении с востока на запад. Но до 4.00 утра 17 февраля мы должны были непременно удерживать наши позиции у Новой Буды. К этому часу 10 тысяч человек, сосредоточенные в низине, должны были быть в 3 километрах юго-западнее Шендеровки. И только тогда мы должны были начать отвод нашего арьергарда, который неприятель до последней минуты держал бы под ожесточенным обстрелом. Во время марша бригада должна была перестроиться и занять место во главе колонны, при этом она становилась авангардом соединений и частей прорыва.

В нашем положении любое действие было лучше, чем бездействие. Люди понимали, что они, оставаясь на месте, будут обречены. Наши солдаты просто не могли этого переносить. Они страдали от голода, едва стояли на ногах от усталости, мучились страхом. Сообщение, что следующим утром мы пойдем на прорыв, принесло всем им небывалый внутренний подъем. Даже самые обессилевшие вновь обрели волю к жизни. Снова и снова мы повторяли одни и те же слова: «Завтра мы обретем свободу! Будем свободными! Свободными!» Так или иначе, но котел под Черкассами завершит свое существование.

Как только над долиной опустились сумерки, германские колонны двинулись маршем на юго-запад. Их путь проходил через село Шендеровка и затем по мосту. За мостом простиралась голая степь до двух деревенек, которые находились к югу и западу в трех километрах друг от друга. Эти две деревни были заняты нами в тяжелых боях. Западнее должны были быть сконцентрированы все транспортные средства для дневного прорыва.