"Белые пятна" Русско-японской войны - Илья Деревянко Страница 20

Лишь через несколько месяцев после начала войны стала проясняться подлинная численность японской армии. В докладной записке по Главному штабу, составленной в конце июня 1904 г. на основании донесений военных агентов, говорилось следующее: «Численность японской армии на материке может составить около 400 тыс. человек при 1038 орудиях, не считая позиционной и осадной артиллерии и обозных войск. Сверх того имеется еще около 1 миллиона вполне годных для службы, но необученных людей <…> назначаемых в запасные части, для транспортов и т. д.»

Это было уже ближе к истине. Однако вернемся к рассказу о работе разведки в Японии в предвоенные годы.

На смену Б.П. Ванновскому военным атташе в Яцонию назначили подполковника В.К. Самойлова, человека деятельного, энергичного и обладавшего, судя по всему, незаурядным даром разведчика. Самойлов развил в Японии активную деятельность. Резко увеличилось количество отправляемых в Главный штаб донесений. Ему удалось привлечь к сотрудничеству французского военного атташе в Японии барона Корвизара. В конце 1903 г. Корвизар за неоднократно оказанные русской разведке услуги был представлен Самойловым к награждению орденом св. Станислава 2-й степени. Барон Корвизар обещал оказывать подобные услуги и впредь.

Самойлов видел дальше, чем его предшественники, и в декабре 1903 г. сообщил в Главный штаб: «За последние годы японская армия сделала большие успехи и является серьезным противником».

Он постоянно уведомлял наместника и Главный штаб о военных приготовлениях японцев. Однако в силу объективных причин, о которых уже говорилось выше (незнание японского языка и отсутствие сети тайной агентуры), главную тайну японцев, т. е. реальную численность их армии в военное время, Самойлову узнать не удалось. Он по-прежнему считал, что Япония способна отправить на материк не более 10 дивизий.

Подобное заблуждение роковым образом отразилось на подготовке России к войне. Вскоре после начала боев на суше стало ясно: все планы Военного министерства, разработанные в мирное время, исходили из ложных предпосылок, и их надо срочно менять! Это вызвало лихорадку в работе министерства и тяжело отразилось на снабжении и комплектовании армии.

С началом войны организация разведки как на театре военных действий, так и в странах Дальнего Востока перешла в руки командования действующей армии. Для организации разведки в Маньчжурии были командированы некоторые сотрудники центрального разведоргана Главного штаба, в результате чего существенно изменился состав военно-статистического отдела.

Работу разведотделений действующей армии тормозили те же факторы, что и в мирное время: отсутствие четкой организации, квалифицированных кадров и недостаток финансов. Разведывательные органы Маньчжурских армий работали дезорганизованно и без должной взаимосвязи друг с другом. В мирное время военно-статистический отдел управления 1-го генерал-квартирмейстера не разработал никакой системы организации и подготовки тайной агентуры в специфических условиях Дальнего Востока. Только в конце войны русское командование по примеру японцев предприняло попытки создания разведшкол для подготовки тайной агентуры из числа местных жителей.

Из-за недостатка денежных средств нашей разведке пришлось отказаться от массовой вербовки агентов из среды китайской буржуазии и крупных чиновников, которые зачастую сами предлагали свои услуги. Подавляющее большинство лазутчиков набиралось из простых крестьян. А те по причине низкого культурного уровня мало подходили для выполнения поставленных перед ними задач. В конечном счете наспех подобранная и неподготовленная агентура не принесла существенной пользы. Один из современников писал по этому поводу: «Все походило на то, как будто мы, зная, что серьезные люди без тайной разведки войны не ведут, завели ее у себя больше для очистки совести, чем для надобности дела. Вследствие этого она у нас играла роль той «приличной обстановки», которую играет роскошный рояль, поставленный в квартире человека, не имеющего понятия о клавишах». Положение русского командования было поистине трагическим. Не имея своевременных и надежных агентурных данных о противнике, оно уподоблялось боксеру, выходящему на ринг с завязанными глазами. Русско-японская война явилась поворотным пунктом в развитии русской разведки. Тяжелый урок пошел на пользу, и после войны руководство военного ведомства предприняло действенные меры по реорганизации деятельности разведывательной службы ^[29].

Разведка во все времена была немыслима без контрразведки, которая является, с одной стороны, ее антиподом, а с другой — неизбежным спутником. Порой их деятельность переплетается так тесно, что бывает трудно провести между ними четкую грань. Один и тот же человек, как, например, завербованный русской разведкой в Австрии Альфред Редль ^[30], может являться сотрудником и разведки, и контрразведки: с одной стороны, сообщая стратегическую информацию (для разведки), а с другой — выдавая агентов противника (для контрразведки).