Лукреция Борджиа - Сара Брэдфорд Страница 20

Понедельник, 6 августа, все спали, а во вторник Чезаре дал прием в большой лоджии виллы Бельведер в садах Ватикана (построена папой Иннокентием VIII и украшена фресками Мантеньи). Чезаре сидел подле Александра, на нем было светское платье по французской моде — камзол из алого шелка и белой парчи, белые высокие башмаки, плащ и черная бархатная шляпа с золотыми кисточками и белым плюмажем, украшенная золотым медальоном с женской головкой. Лукреция, Чезаре и Санча танцевали вместе, затем к ним присоединились и остальные. В час ночи уселись ужинать. Чезаре, еще раз переодевшись, разыгрывал перед папой роль церемониймейстера. Самые знатные придворные обслуживали стол, а остальные предстали в роли пажей. Они носили зажженные факелы, среди них был и оруженосец Чезаре, мрачный дон Мигель де Корелла. Поужинав, компания наблюдала «шутов, представлявших всякие трюки». Чезаре танцевал с Лукрециеи еще раз, после чего восемь раз пригласил на танец Санчу. Затем папа велел Чезаре, Лукреции и Санче танцевать вместе. После них все присутствующие закружились в танце, ну а потом, утомившись, отправились спать. С утра празднество возобновилось в лоджии, гостям были предложены сласти, а их было не менее сотни видов, и Чезаре снова выступал в роли распорядителя празднества. Чезаре представил «удивительную и очень красивую новинку» — сахарные скульптуры. Одну скульптуру он поставил перед папой. Это было изображение женщины с яблоком в руке. Фигурка символизировала власть папы над миром. Альфонсо подали скульптуру Купидона со стихами в руке, Лукреции — женскую фигурку, римскую благочестивую матрону Лукрецию, а Чезаре — рыцаря с оружием, подаренным ему богиней войны. Жофре получил фигурку спящего человека. Возможно, намек на то, что шашни жены были ему неведомы, а Санче — совсем уж неуместно — единорога, символ целомудрия. Угощение на этом завершилось, и папа отправил Альфонсо, Лукрецию и всех остальных по домам, сам же вместе с Чезаре удалился к себе в апартаменты.

На этом праздники не закончились. Организовывал их все тот же Чезаре. 12 августа, в воскресенье, он устроил в парке при вилле кардинала Асканио бой быков. Присутствовали десять тысяч зрителей. На великолепно украшенном возвышении, задрапированном коврами и шелком, сидели почетные гости — Лукреция с Альфонсо, Санча с Жофре и их свита. Чезаре вышел на поле с двенадцатью рыцарями. Санчу так восхитила его одежда (некоторые детали ее она сама подарила ему в тот же день), что она посвятила немало строк ее описанию. Не забыла даже о его коне, белом жеребце со сбруей, украшенной драгоценными камнями, и чепраком из белой парчи, красивее которого она ничего доселе не видела. В одной руке Чезаре держал копье, отделанное серебром и золотом (тоже подарок Санчи), в другой руке сжимал вожжи от восьми отличных лошадей, покрытых великолепными чепраками. Два пажа ехали верхом, они держали копья и знамена с вышитым на них золотым солнцем. Перед Чезаре шествовали двенадцать мальчиков, одетых в двухцветные, желто-красные шелковые костюмы, и двенадцать всадников, также в одежде, подаренной им Чезаре. Во время боя Чезаре убил всех быков. Празднество продолжилось: были устроены скачки. Смеркалось, когда зрители поехали во дворец Санчи. Там они поужинали и шесть часов предавались пению и другим удовольствиям.

Но пока Лукреция и Альфонсо весело праздновали свадьбу, общий ход событий изменил направление. Амбиции Чезаре и международная политика Александра претерпевают в это лето новый поворот. Со смертью Карла VIII стало ясно, что в Италии назревает конфликт между испанским монархом Фердинандом Арагонским и Людовиком XII. Александр почувствовал, что в данный момент ему выгоднее будет приблизиться к французскому королю и отдалиться от старого своего патрона Фердинанда, который чинил ему препятствия, не давая осуществить планы в отношении Чезаре. Он поддерживал короля Федериго Неаполитанского, отказывавшего Чезаре в руке своей дочери, и выступал против намерения Чезаре снять кардинальскую мантию. Не хотел он также, чтобы земли покойного Хуана Гандийского в Валенсии перешли Чезаре. С другой стороны, Франция обхаживала Александра, лишь бы получить у него разрешение на развод Людовика с Жанной Французской и благословение на брак со вдовой его предшественника Анной Бретанской. В конце лета между королем и папой было подписано секретное соглашение, согласно которому Людовик обещал поддержать брак Чезаре с Карлоттой Арагонской (она была в то время при французском дворе) и отдать ему графства Валенсию и Диуа. Валенсия становилась теперь герцогством с доходом в 20 тысяч золотых дукатов. Людовик к тому же финансировал большой отряд тяжелой кавалерии численностью почти две тысячи человек. Он отдал его под начало Чезаре и обязался выплачивать ему по 20 тысяч золотых франков в год. После покорения французами Милана Чезаре становился правителем Асти. Кроме того, ему вручили высшую награду Франции — орден Святого Михаила.

17 августа 1498 года Чезаре снял кардинальское облачение. В начале лета для него изготовили великолепной работы парадный меч. Оружие символизировало его новые амбиции, ибо на нем были изображены сцены из жизни Юлия Цезаря. С ним идентифицировал себя Чезаре. Он и подписывался обычно «Cesar», испанское написание имени было ближе всего к римскому оригиналу. Позднее он взял себе девиз «Aut Caesar aut nihil» — «Или Цезарь, или ничто». В тот же день посол Людовика, барон де Транс, приехал в Рим и привез королевский декрет, согласно которому бывший кардинал Валенсии именовался теперь герцогом Валентинуа. Для итальянцев оба иностранных титула звучали почти одинаково: Валенсия стала отныне «иль Валентине». Всех возмутил неприкрытый цинизм Борджиа: 17 августа перед небольшой аудиторией Чезаре сделал заявление, и в тот день даже испанские кардиналы постарались уехать из Рима. Но Александр все же достиг своего. Пять дней спустя на заседании другой консистории он добился согласия кардиналов на возвращение Чезаре Борджиа к светскому образу жизни. Власть Чезаре в Риме уже почувствовали: «Папа у него в руках», — написал один посол за два года до этого события. Чезаре держал железной рукой не только папу, но и папских кастелянов ^[24] как в Риме, так и на прилегающих территориях.

Его отъезд во Францию 1 октября стал еще одной публичной демонстрацией власти Борджиа и великолепия, оплаченного двумястами тысячами дукатов. Деньги — как говорили — взяли из конфискованного имущества епископа Педро де Аранда (впоследствии осужденного за ересь), ограбили и три сотни евреев, чье обращение в христианство Лукреция наблюдала на площади Святого Петра. Римские запасы богатых тканей, драгоценностей, золота и серебра полностью исчерпали, так что пришлось обратиться к богатствам Венеции и других городов. Чезаре попросил Франческо Гонзага и Ипполита д'Эсте прислать ему из их знаменитых конюшен таких лошадей, чтобы «перед французами не было стыдно». Лошадей подковали серебряными подковами. Чезаре даже взял с собой дорожный туалет, «покрытый золотой снаружи и алой изнутри парчой, с серебряными ночными горшками». С расходами не считались: очень уж надо было поразить французов. Возможно, Чезаре хотелось как-то заглушить смущение, вызванное собственной наружностью: на его красивом лице появилась сыпь, свидетельствовавшая о второй стадии сифилиса. От поездки во Францию на французском корабле очень зависела его военная карьера, и это не ускользнуло от внимания послов. Мантуан Катанео иронично высказался по этому поводу: «Италия точно погибнет… судя по планам, составленным отцом и сыном, но многие верят, что Святой Дух участия в этом не принимал…» Не имел Святой Дух и отношения к планам Чезаре в отношении сестры. Она была довольна и счастлива с молодым супругом в палаццо Санта Мария.