Софья Толстая - Нина Никитина Страница 20

Связка ключей С. А. Толстой

Шкатулка с образцами вышивания и вязания С. А. Толстой

Ложка и фруктовый нож Л. Н. Толстого с запиской С. А. Толстой

Семья Толстых. Ясная Поляна, 1887 г.

Толстые и Кузминские. Ясная Поляна, 1890 г.

С. А. Толстая и Т. А. Кузминская с детьми Ваней и Митей. Ясная Поляна, 1888 г.

Лев Николаевич и Софья Андреевна. Ясная Поляна, 1895 г.

Софья Андреевна с дочерью Александрой и невесткой Софьей. Москва, 1895 г.

Купальня на реке Воронке. Софья Андреевна с дочерьми Марией и Александрой и гостями. Ясная Поляна, 1896 г.

Ясная Поляна. 1896 г.

Бювар С. А. Толстой

Засушенные ландыши из букета, собранного Львом Николаевичем. 1897 г.

Часы Льва Николаевича с запиской Софьи Андреевны

У портрета Ванечки. Ясная Поляна, 1897 г.

Софья Андреевна с дочерью Татьяной. Ясная Поляна, 1897 г.

которому Лев Николаевич диктовал, а тот должен был все точно записывать. К сожалению, «писарь» оказался человеком с вредными привычками, и с ним пришлось расстаться, и Соня снова принялась за переписывание романа, над которым муж работал «раздраженно, со слезами и волнением», сопровождаемыми частыми головными болями и рекомендациями тестя, как от этих болей избавиться.

Роман все больше поглощал Лёвочку, он уже «увяз» в писательстве, и Соня теперь почти ни разу не видела его в детской. Врач Г. А. Захарьин, исследовав знаменитого пациента, нашел его нервы сильно расстроенными. Муж, обеспокоенный семейными заботами, заключил контракт с владельцем типографии Ф. Ф. Рисом на печатание романа тиражом 4800 экземпляров за 4500 рублей и одновременно с редактором «Русского вестника» П. И. Бартеневым об издании, продаже и предоставлении склада для размещения книг, а также дал ему полный карт — бланш при прочтении корректур, но уже после авторской правки. Он позволил ему «вымарывать» все авторские «неправильности». Соня протестовала против таких льгот. Ей так хотелось скорее увидеть роман напечатанным, что она без конца торопила мужа, а он, успокаивая жену, говорил ей, что подобное «маранье» пойдет только на пользу роману. Разве можно измерить гонораром работу над романом, не дававшую обоим ни минуты отдыха и покоя? Ведь Лёвочка так «измучился», писал «не разгибаясь» до «страшного дурмана в голове». Только Соня могла с такой энергией подхлестывать Лёвочкины мысли, великодушно позволять ему уходить в себя, всячески приветствовать любовь мужа к своему перу. В общем, Лёвочка был несказанно счастлив ею и детьми. Правда, из‑за болезни дочери Тани он не смог вовремя закончить корректуру очередного тома. Но прекрасно понимал, что приоритеты семейного счастья самые главные и самые значимые в жизни.