В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945 - Вальтер Варлимонт Страница 20
В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945 - Вальтер Варлимонт читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Таким образом, люди, которым это действительно было нужно, встречались недостаточно часто. Кроме того, точно так же, как и накануне вторжения в Австрию весной 1938 года, рейхсканцелярия имела обыкновение идти в обход главы ОКХ и общаться с отдельными генералами, которые по тем или иным причинам оказывались в данный момент в фаворе. Например, Гитлер обсуждал с генералом Бушем, в то время командующим 16-й армией, свой первоначальный план создания специального войскового соединения для прорыва в Арденнах; Кейтель тоже вызывал к себе генерала Гудериана по тому же поводу [56]. В этой связи интересно, что только 17 февраля 1940 года генерал фон Манштейн представил Гитлеру «после завтрака свои соображения по поводу операций группы армий «А» [57]. Другими словами, то был благоприятный случай, чтобы сделать первый реальный шаг к подготовке нового плана наступления на западе, который был успешно осуществлен в мае 1940-го. Генерал фон Манштейн не пользовался особой благосклонностью Гитлера, хотя это неправда, что он смог получить аудиенцию у Гитлера только путем хитростей со стороны адъютантов фюрера. Он был одним из вновь назначенных корпусных командиров, в отношении которых действовал приказ являться на доклад к Гитлеру, когда они находятся в Берлине.
Через несколько месяцев Йодль зашел уже столь далеко, что посчитал себя вправе предлагать нужные кандидатуры на высшие командные должности в армии [58], но это, разумеется, имело место в период подготовки оккупации Дании и Норвегии, когда вмешательство ОКВ в дела армии стало нормой.
Со временем большинство важных письменных сообщений, разосланных в течение этого периода и позднее верховной ставкой, так называемые директивы ОКВ, разделились на две категории. В первую входили в основном документы стратегического характера, такие, как Директива № 6, в которой Гитлер обнародовал свои решения в широком смысле как основные направления будущей стратегии. Во вторую категорию попали документы, подобные Директиве № 8, где речь шла об исходных операциях предстоящей кампании или о последующих ее этапах, когда ближайшие цели уже будут достигнуты; это было явное посягательство на прерогативы Генерального штаба армии и фактически передача ОКВ командования вооруженными силами. В каждом случае Йодль либо набрасывал текст сам в соответствии с подробными указаниями Гитлера, либо, как обычно бывало, передавал исходные данные для подготовки документа в конспективной форме в отдел «Л».
Такой же порядок был принят в отношении специальных инструкций ОКВ, касающихся отдельных операций. Их подготовка вызывала определенные трудности; политическое содержание таких документов определял лично Гитлер; однако в них было много других пунктов, например закрытие границ, отключение коммуникаций, курс валют и т. д., по которым надо было договариваться с гражданскими властями, но которыми по соображениям секретности нельзя было заниматься заранее.
Труднее стало справляться с огромным количеством бумажной работы, объем которой рос по мере расширения масштабов военных действий. Причина заключалась в том, что если нельзя было воспользоваться подписью или авторитетом Гитлера в каждом конкретном случае, то с ОКВ так же мало считались, как и прежде [59].
С военной точки зрения в период между военными кампаниями в Польше и во Франции Германия оставалась в одиночестве. Италия, единственный союзник, заслуживавший внимания, с началом войны отказалась от своих обязательств и продолжала занимать двусмысленную позицию страны, «не находящейся в состоянии войны». Гитлер был сильно разочарован, но, видимо, не осознавал, что в этом частично была и его вина. В январе 1940 года диктатор на время смирился с оценкой, прозвучавшей в докладе отдела «Л» по результатам исследования, проведенного по просьбе Йодля. В докладе говорилось, что Германия не может рассчитывать на серьезные выгоды от участия Италии в этой войне, главным образом, ввиду ее, предположительно, огромных потребностей в военном имуществе. Примерно в это время Гитлер велел собравшимся у него главнокомандующим «распространить ложную информацию» и назвал, видимо, среди тех, кому эта информация предназначалась, генерала Марраса, итальянского военного атташе в Берлине. Все это не очень стимулировало ОКВ заглядывать вперед и разрабатывать основы союзнической стратегии с Италией, как не давало и исходной базы для подобной работы. Ситуация в значительной степени изменилась 19 марта, когда Гитлер «вернулся сияющий и чрезвычайно удовлетворенный встречей с дуче, который теперь, кажется, готов к вступлению в войну в ближайшее время» [60]. Однако единственным документом, послужившим основой для предложений по взаимодействию, была карта расстановки сил, которую Гитлер взял с собой на первую встречу с Муссолини и которая, как всегда и на более поздних этапах, содержала много преувеличенных цифр с целью ввести в заблуждение и союзников, и противника [61]. Было всего 157 с половиной дивизий, способных начать боевые действия, но карта показывала 200 соединений германской армии, цифра эта получилась, главным образом, за счет включения ста тысяч человек из армейского пополнения. Поэтому с германской стороны первоначальный энтузиазм неестественно быстро уступил место разочарованию, и с большими сомнениями штаб приступил к разработке главных целей единой стратегии, чтобы было о чем говорить на совещаниях по стратегическим вопросам, когда оба штаба союзников встретятся, чтобы ближе «войти в контакт». Такой настрой хорошо иллюстрирует одна запись в дневнике Йодля, сделанная им несколько дней спустя:
«Рассказал фюреру, как мы предполагаем вести предстоящие обсуждения с итальянским Генеральным штабом. Сначала запросить через военного атташе в Риме, как они думают, чем могут нам помочь. Затем перейти к обсуждению возможности операции по форсированию Верхнего Рейна. Никаких штабных переговоров, пока мы не выложим наши карты» [62].
Вскоре стало ясно, что итальянское военное руководство по-прежнему полностью против вступления своей страны в войну и, соответственно, еще меньше, чем мы думали, склонно начинать более тесное взаимодействие. Меморандум маршала Бадольо, в то время начальника штаба Верховного командования, от 4 апреля 1940 года содержал следующее: «Не должно быть обязывающих отношений с германским Генеральным штабом; они цепкие и властные по натуре и стремятся подчинить Италию собственным целям и воле». 11 апреля 1940 года генерал Грациани, тогда начальник Генерального штаба сухопутных войск, писал: «Контакты с Берлином следует ограничить общим обменом мнениями». Посему едва ли удивительно то, что никто не подумал о подготовке к созданию такого типа штаба, которому обе стороны поручили бы разработку стратегии совместных военных действий.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии