Июнь. 1941 год. Запрограммированное поражение - Борис Кавалерчик Страница 20

В сентябре 1931 г. на Дальнем Востоке стал назревать реальный очаг будущей большой войны: Япония начала оккупацию Маньчжурии. Однако угроза на Дальнем Востоке тогда считалась локальной. Силы японской сухопутной армии в то время были ограниченными, в 1930 г. она имела на вооружении только 720 танков, 600 самолетов, 1184 орудия и 5450 пулеметов [97]. К тому же действия японцев резко снизили риск нападения на СССР и дружественную ему Монголию со стороны реакционных китайских милитаристов, с которыми уже пришлось повоевать в 1929 г. на КВЖД. Да и отношения между СССР и Японией в то время были неплохими, с 1927 г. действовала даже программа обмена стажерами между офицерами армий обеих стран. Поэтому до начала японской агрессии в Маньчжурии СССР считал достаточным держать там только около 5 % своей армии мирного времени.

В 1932 г. СССР заключил договоры о ненападении с Францией, Польшей, Финляндией, Эстонией и Латвией. С Литвой такой договор был подписан еще в 1926 г. Успехи в дипломатии позволили снять напряженность на советской западной границе. Именно с Запада руководство Советского Союза всегда ожидало главную опасность самому существованию страны, поэтому после ее уменьшения можно было ожидать снижения оборонных усилий и затрат на военные цели. Но этого не произошло, наоборот, в том году доля военных расходов в бюджете страны подскочила более чем в 1,5 раза, превысив 15 %. Целью второй пятилетки стало:

«Подготовить такое развитие военно-производственной базы, которое обеспечило бы Советскому Союзу превосходство вооружения над самым могущественным европейским противником — Францией и ее союзниками на нашей западной границе — Польшей и Румынией, особенно по главным видам новой боевой техники — авиации, танкам и химии» [98].

Почему была поставлена именно такая цель, вполне понятно. Сомнений у советского руководства в неизбежности близкой войны со странами, заранее записанными в смертельные враги, по-прежнему не возникало. Договоры о ненападении с Францией и Польшей эту уверенность ничуть не поколебали. При этом к 1938 г. Штаб РККА планировал иметь достаточные индустриальные мощности для выпуска только в течение первого года войны 74 тыс. самолетов, 85 тыс. танков и 40 тыс. танкеток. В то время этим штабом руководил А.И. Егоров, но его заявка вполне очевидно перекликалась с недавними предложениями Тухачевского. На этот раз Ворошилов, незадолго до того жестко критиковавший Тухачевского за его записку, был согласен с такими астрономическими цифрами. В докладе Егорова Ворошилову содержались главнейшие задачи второго пятилетнего плана строительства Красной Армии:

«‹…› а) Закрепление за СССР первого места в мире по всем решающим видам средств борьбы — авиации, танкам, артиллерии, на базе завершения технической реконструкции и перевооружения всех ее родов войск современной боевой техникой.

б) По своему масштабу военного времени — Красная Армия должна быть в состоянии вести борьбу с любой коалицией мировых капиталистических держав и нанести армиям этих держав решительный и сокрушительный удар и поражение» [99].

В проекте доклада НКО «О развитии РККА во вторую пятилетку», подготовленном для Комиссии Обороны СССР 12 декабря 1933 г. и подписанном начальником Штаба РККА Егоровым, к «вероятным ближайшим противникам» Советского Союза были отнесены все без исключения соседние с ним страны Запада, а также Ближнего, Среднего и Дальнего Востока. Согласно сделанным там расчетам, только Польша, Румыния, Финляндия, Латвия, Литва и Эстония в 1938 г. могли развернуть армии, насчитывавшие в общей сложности до 3,4 млн. человек, 3000 самолетов и 2800 танков. Прогнозировалось, что соседние государства на Западе, Юге и Дальнем Востоке смогут выставить против СССР в 1938 г. 122 пехотные и пять кавалерийских дивизий, семь пехотных и 24 кавалерийские бригады, в которых будут числиться 6,9 млн. человек, 6600 самолетов и 6000 танков [100]. Такие устрашающие цифры не имели ни малейшего отношения к действительности, однако именно ими обосновывались реальные планы развития Красной Армии на вторую пятилетку. Но доклад предупреждал и о других угрозах:

«Кроме того, необходимо учитывать, что непосредственные соседи на западной границе могут получить в первый же период войны с СССР активную поддержку от крупных империалистических государств (Франция, Англия) в виде мотомеханизированных] войск и авиации» [101].

Поэтому там же были приведены сведения о вооруженных силах Франции и даже об «англо-индийской армии». СССР не на шутку готовился воевать со всеми своими ближайшими соседями, которые зачислялись в потенциальные члены антисоветской коалиции. О каких-либо союзниках даже и речи не было. При подсчетах сил вероятных противников была учтена даже единственная танковая рота афганской армии, а ведь совсем незадолго до того времени авторы вышеупомянутой книги «Будущая война» считали Афганистан дружественной страной.

Для такого масштабного противостояния к 1938 г. планировалось увеличить армию мирного времени до 92 стрелковых дивизий и бригад, 22 кавдивизий, шести мехкорпусов, 20 отдельных танковых и механизированных бригад, 53 авиабригад. В случае мобилизации к ним должны были добавиться еще 68 стрелковых дивизий. Армию мирного времени численностью в 850 тыс. человек в случае начала войны планировали развернуть до 4,7 млн., к которым в течение первого года войны должны были прибавиться еще 600 тыс. Для вооружения такой армии требовались 18 тыс. танков, свыше 50 тыс. орудий и 7,5 тыс. боевых самолетов [102].

Не будем забывать, что все эти горы вооружений планировалось ввести в строй через пять лет еще в 1933 г., когда прямые угрозы Советскому Союзу были надуманными и существовали только в воображении его политического и военного руководства. О действительной необходимости поспешного изготовления всей этой массы боевой техники никто из власть имущих тогда, к сожалению, не задумывался. Никого особенно не волновал уровень ее качества в условиях непомерных требований прежде всего к росту производства. Не обсуждалась и возможность ее быстрого морального устаревания и чрезмерного физического износа к тому моменту, когда она на самом деле может понадобиться. Все внимание уделялось скорейшему насыщению войск боевой техникой, но совсем мало думали о подготовке людей, способных ею овладеть.

Характерно, что за гипертрофированными воображаемыми угрозами военное руководство СССР умудрилось проглядеть настоящую опасность: в Германии к власти пришли нацисты во главе с Гитлером. С таким руководством Германия стала быстро выдвигаться на позицию наиболее сильного и опасного вероятного противника СССР, которую ранее занимала Польша. Но и Польшу отнюдь не списали со счетов, ее только начали прочить в союзники Германии. Советское руководство, разумеется, знало о непримиримых противоречиях между этими странами, но тем не менее опасалось, что они все же могут сговориться против Советского Союза. В качестве базы для такого сговора рассматривался обмен «польского коридора» на совместно захваченные украинские земли. Время показало, что для создания германо-польской коалиции против СССР не было достаточных оснований, ведь давний глубокий антагонизм между этими странами существенно перевешивал их общие антисоветские интересы. Но руководство Советского Союза, ослепленное долголетней ненавистью к Польше, этого не осознавало или не желало осознавать.