В спецслужбах трех государств - Николай Голушко Страница 20

Сегодня могут показаться излишними приведенные мной подробности, но они свидетельствуют о политической сложности того времени, неоднозначности национальных проблем и подходов к ним, тем более что принципиального решения вопрос крымско-татарского населения в союзных инстанциях не находил. Надо признать, что требуемое от правоохранительных органов применение силовых действий в Крыму порождало возмущение крымско-татарского народа, митинговщину, экстремизм и открытую вражду к украинским властям. Допущенная в сталинское время несправедливость в отношении выселенных крымско-татарских семей не исправлялась, а порождала в перестроечный период очередную волну несправедливости и беззакония.

Я не предвидел неожиданно резкой реакции на мое выступление. Второй секретарь КПУ А. Титаренко был влиятельной личностью, участник Отечественной войны, давний член Политбюро ЦК КПУ, организатор тяжелой промышленности в республике. По характеру был жестким, не всегда отличался объективным отношением к людям.

Разрешение неприятной для меня ситуации пришло от В. Щербицкого. Он основательно изучил записку и сказал: «Подписывай!» Одобрив предложенные меры, тут же начал давать указания Совету министров, звонить в Верховный совет. Далее добавил: «Может быть, послать на полгода в Крым секретаря ЦК Ельченко? Пусть на месте поработает и наведет порядок. Вот Горбачев отправил в Карабах своим представителем Аркадия Вольского. Почему не сделать такое нам?» В конце беседы (я уже чувствовал себя реабилитированным после выступления на совещании) В. Щербицкий посоветовал не обижаться на А. Титаренко: «Он у нас известный сталинист».

Только в 1998 году на административной карте Украины появилась автономная республика Крым со своей конституцией. Но это не решило всей глубины крымско-татарского вопроса, не позволяло, на мой взгляд, сказать, что этот депортированный народ полностью реабилитирован.

В 2009 году в Киеве я видел знакомую картину: у здания Кабинета министров Украины расположились палатки татар (они стояли там 90 дней), требующих от государства исполнения законов о реабилизатации: «Когда нам дадут землю?», «Где помощь на строительство жилья?», «Верните нам земли предков!»

И еще одна проблема, которой занимались сотрудники моего отдела, — это судьба турок-месхетинцев, которые до 1944 года проживали в горных районах Грузии на границе с Турцией. По происхождению месхи — отуреченные в давние времена грузины, принявшие мусульманскую веру; у них каждый школьник знает великую поэму «Витязь в тигровой шкуре» своего соотечественника Шота Руставели.

В ноябре 1944 года Государственный комитет обороны под председательством Сталина по просьбе грузинских властей рассматривал вопрос об отселении семей турок-месхетинцев из приграничных во внутренние районы Грузинской ССР. Берия самостоятельно определил их дальнейшую судьбу: депортировать турок-месхетинцев вместе с другими народностями Северного Кавказа в отдаленные регионы Средней Азии. Для обоснования решения выдвигались такие мотивы: среди турок-месхетинцев много нарушителей государственной границы СССР, контрабандистов и агентов спецслужб Турции — союзницы гитлеровской Германии. Около 90 000 стариков, женщин и детей были вывезены из родных мест в ссылку, где они находились под административным надзором до 1957 года. Мужское население турок-месхетинцев на фронтах продолжало участвовать в боях с фашистами, а после победы было принудительно отправлено к местам поселения своих семей в ссылке и взято под строгий постоянный надзор.

Национальное движение турок-месхетинцев за возвращение в Месхетию возглавлял учитель средней школы Одобашев, капитан, командир артиллерийской батареи в годы войны, награжденный боевыми наградами. Я несколько раз беседовал с ним во время приездов в столицу. Именовались такие беседы профилактическими, но каждый раз мне приходилось выслушивать, как ему, фронтовику, местные власти препятствовали в его поездках в Москву для решения проблем турок-месхетинцев, принудительно снимали с поезда, подвергали гонениям по месту работы. Вспоминается, что каждую нашу встречу Одобашев заканчивал вопросом: знает ли Андропов о реальном униженном положении турок-месхетинцев в местах вынужденного проживания? Надежды этого народа связывались с личностью председателя КГБ СССР.

За организацию работы по пресечению антиобщественных проявлений среди экстремистски настроенных лидеров крымских татар, турок-месхетинцев отвечал Эдуардас Эйсмунтас, мой заместитель, литовец, очень болезненно воспринимавший нерешенность в Советском Союзе межнациональных проблем. Он устанавливал личные и оперативные контакты с авторитетными лицами из указанной категории граждан, которые периодически прибывали в Москву с многочисленными жалобами и требованиями решить их жизненный вопрос возвращения на родные земли. Эйсмунтас получал от турок-месхетинцев копии обращений народных собраний к советскому правительству. Они пересылались в ЦК КПСС за подписями руководства КГБ СССР с предложениями, что надлежало бы сделать для удовлетворения законных просьб репрессированного народа. Мне известно, что Эйсмунтас уговаривал и убеждал руководителей движения турок за возвращение в Месхетию не допускать чрезвычайных, экстремистских проявлений, иначе это повредит решению проблемы в будущем. Эйсмунтас в сердцах бросал на стол полученные протоколы народных собраний турок-месхетинцев: «Всё, больше не могу. Сколько можно обманывать народ, пусть кто-нибудь другой занимается этим». Мне нечего было ему возразить.

Переселения турок-месхетинцев в родную Месхетию не произошло из-за препятствий партийного руководства Грузии, не желавшего допускать их в незаселенные и в основном пустующие родные поселения. Поводы выдвигались различные: то месхи не хотят менять свои фамилии на грузинские, то они — мусульмане, не говорящие в большинстве на грузинском языке.

В мае 1989 года на Съезде народных депутатов СССР пришлось услышать о страшных погромах, убийствах, поджогах домов, жестокой расправе над турками-месхетинцами в Средней Азии, куда они раньше были выселены и до этого вполне мирно жили с местным населением. В Узбекистан выезжала ответственная правительственная комиссия: глава правительства Николай Иванович Рыжков и секретарь ЦК КПСС Виктор Михайлович Чебриков. Руководство Узбекистана пыталось представить межнациональный конфликт в Ферганской долине как базарную бытовую ссору из-за клубнички. Конечно же, события в Ферганской долине не были спонтанными и стихийными столкновениями между представителями узбекского и турко-месхетинского населения. Главными причинами происходящего являлись нерешенность союзными властями национального вопроса, замалчивание спорных межнациональных противоречий, чем на полную катушку воспользовались уголовные и националистические элементы и привели к такому жестокому межнациональному конфликту. Рыжков с горечью отмечал: «…то, что я увидел здесь, никому в жизни не хотел бы пожелать видеть». Это искренние слова государственного деятеля, который сам прошел через боль нескольких трагедий, случившихся в стране, в том числе вызванных землетрясением в Армении и ядерным взрывом в Чернобыле.

После погромов в республиках Средней Азии оттуда были вынуждены вывезти до 50 тысяч турок-месхетинцев и расселить в 24 областях России. И только «демократическая» Грузия даже после случившихся событий не приняла на поселение ни одной семьи. Взгляды взращенного горбачевской перестройкой «демократа» Шеварднадзе и его последователя Саакашвили препятствуют до наших дней разрешению трагедии этого репрессированного народа, изгнанного из родных мест.