Переоцененные события истории. Книга исторических заблуждений - Людвиг Стомма Страница 20

Казалось бы, империя Тимура была построена на прочном фундаменте. У нее мощная, отлично вооруженная для своей эпохи армия, которая после усмирения соседних государств и истребления значительного количества их населения не имела серьезных противников. Она располагала отлаженным централизованным аппаратом власти, дополнительно усиленным мусульманским духовенством, представляющим государственную религию. Состояние экономики было превосходным, а финансовые резервы – практически неисчерпаемыми. Большие укрепленные города, поставляющие полный ассортимент ремесленных изделий, были связаны развитой сетью дорог и контролировали важные торговые пути. Обеспечение продовольствием осуществлялось не только путем его импорта, а прежде всего за счет собственного сельскохозяйственного производства в плодороднейшей Ферганской долине и долине Амударьи, а также скотоводства, которым занималась кочевая часть населения.

И, несмотря на все это, а также на более позднее, но тоже сравнительно благополучное правление Улугбека в Мавераннахре, спустя сто лет после смерти Тимура империя Тимуридов прекратила свое существование. Правящая же в Индии (1526–1857) династия Великих Моголов, хоть и вела свой род от Бабура – потомка Тимура по мужской линии, а по женской линии восходила к Чингисхану, не принесла на свои земли ни идеологических, ни военных, ни даже художественных традиций государств своих великих предков, а следовательно, ни в коей мере не может считаться их наследниками. Уже внук Бабура Акбар (1542–1605), один из самых выдающихся правителей в истории Индии, не просто опирался на индуистскую культуру, но и совершенно отошел от ислама, создав новую эклектическую религию. Вошедший в нее декрет о так называемой непогрешимости уничтожил власть калифов. Паниккар Кавалам Мадхава в своей монументальной «Истории Индии» приводит мелкий, но знаменательный факт. Во время конной экспедиции в Ахмадабад в 1573 г. в сопровождавшем Акбара отряде из 27 человек 3 были художниками – яркий пример, в том числе и культурного перелома. За неимением лучшего наследниками государства Чингисхана можно считать теряющие начиная с XV в. значение и вес причерноморские и прикаспийские ханства. Эмигрировавший историк Павел Заремба, который в 1967–1979 гг. был одним из директоров польской службы радио «Свободная Европа», утверждает также («История Польши», Париж, 1961), что монголо-татарское владычество «решающим образом повлияло как на характер будущего Московского государства, так и на психику и культуру будущего русского народа», что можно посчитать специфически польской точкой зрения. И все же, если мы согласны, что государство Чингисхана оставило после себя хоть какое-то наследие, то тем более неправдоподобным кажется факт исчезновения из истории империи Тимура, от которой сохранились лишь засыпанные песком руины Бухары и Самарканда, где сейчас обитают народы ни с этнической, ни с языковой точки зрения не имеющие ничего общего с империей Тимура. Впрочем, о нынешнем Узбекистане или Туркменистане мало кто слышал, и уж практически никто не связывает эти земли с забытой империей Тимура, чье имя спасли от забвения Кристофер Марло, Луис Велес де Гевара и Эдгар Аллан По в литературе, а Георг Фридрих Гендель, Антонио Вивальди и Антонио Мария Гаспаро Саккини в музыке. Преемственность традиции оказалась полностью прервана.

Так и нынешняя Монголия, страна по территории огромная – 1 564 100 кв. км, зажатая между Россией и Китаем, абсолютно забыта современным миром. Три миллиона ее граждан вспоминают о своих великих традициях (великих в прямом смысле слова, поскольку государство Чингисхана было самым обширным в истории нашей планеты) разве что ради немногочисленных туристов. Даже Лев Гумилев – энтузиаст истории Великой степи – будет ее рассказывать как сагу допотопных времен, от которых ничего не сохранилось, кроме ненайденного ковчега. Вот вам две великие державы, которые можно представить и как некое единое целое, поразившие мир во времена своего существования. Но из мощной степной бури, когда старое угасло, ничего нового не родилось.