Кто проспал начало войны? - Олег Козинкин Страница 20

«Я на свою ответственность приказал передать флотам официальное извещение о начале войны и об отражении ударов противника всеми средствами, на основании этого Военный совет Балтийского флота, например, уже в 5 часов 17 минут

22 июня объявил по флоту: «Германия начала нападение на наши базы и порты. Силой оружия отражать всякую попытку нападения противника».

Но это было уже 22 июня, после нападения Германии. А в повышенную боевую готовность флот нарком Кузнецов приводил еще после 15 июня и по указанию наркома Тимошенко, начав «внеплановые учения», о которых и рассказал комиссар Н.М. Кулаков, описавший эти события на Черноморском флоте.

Еще адмирал Кузнецов отметил о переходе из готовности «№ 2» в готовность «№ 1» до 22 июня: «балтийцы просили это еще раньше, когда перешли на готовность № 2, то есть 19 июня. Но я не мог такого позволить — это выходило за рамки моих прав»…

То есть Кузнецов привел флот в боевую готовность «повышенную», как и положено, к 19 июня, но переходить даже по просьбе подчиненных ему командующих флотами в «полную» по «личной инициативе» — не мог. Не имел на это прав и не собирался этого делать.

Когда нам все эти годы рассказывали байки о том, что адмирал Н.Г. Кузнецов приводил флот в боевую готовность «по собственной инициативе», «вопреки Сталину», то нам говорили почти правду. На самом деле Кузнецов действительно повышал боевую готовность флота. Но делал это не в ночь на 22 июня и даже не за несколько дней до 22 июня, и уж тем более не «вопреки Сталину». Если внимательно прочитать воспоминания Кузнецова, станет понятно, что нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов активно приводил флот в боевую готовность в течение всей весны 1941 года (как минимум). Он повышал общую боевую готовность флота, как и положено наркому ВМФ, чтобы в необходимый момент, по первой же команде от наркома обороны или от главы правительства флот мог в считанные часы быть поднят по тревоге и приведен в боевую готовность «Полная» — «Готовность № 1».

И делал он это действительно «вопреки». Но не Сталину, а скорее… наркому обороны С.К. Тимошенко и особенно начальнику Генерального штаба Г.К. Жукову. А точнее, он просто выполнял свои должностные обязанности. И при этом на флоте шли на некоторые «нарушения», для того чтобы ускорить приведение флота в необходимую боевую готовность:

«..На флотах в последние предвоенные дни мы изо всех сил стремились завершить работы по повышению боевой мощи. Чтобы быстрее ввести в строй береговые батареи, разрешали ставить их не на постоянные фундаменты из бетона, а на деревянные. Новые аэродромы включали в число действующих еще до полного окончания строительства взлетных полос. В ускоренном порядке соединенными усилиями моряков, артиллеристов и инженерной службы создавалась оборона военно-морских баз с суши, независимо от того, лежала ли ответственность за нее на флоте или на сухопутных войсках. Чтобы нас не застали врасплох, мы вели постоянную разведку самолетами и подводными лодками на подходах к базам с моря. Около баз выставляли усиленные дозоры. Флоты ускоряли перевод кораблей в первую линию, то есть повышали их боеспособность.

Обо всех этих мерах предосторожности я, как правило, докладывал, но не слышал ни одобрения, ни протеста. Обращаться же за письменным разрешением избегал, зная, как часто наши доклады остаются без ответа.

Все меры, предпринимаемые на флотах, мы излагали в оперативных сводках Главного морского штаба. Сводки ежедневно направляли в Генеральный штаб, что я и считал достаточным…» (глава «Враг у границ»).

В следующей главе:

«..Нарком обороны и Генеральный штаб из наших оперсводок знают, что флоты приведены в повышенную готовность. Генеральный штаб по своей линии таких мер не принимает, и нам не говорят ни слова…»

Из главы «Гроза надвигается»:

«…к началу 1941 года к нам стали просачиваться сведения о далеко не мирных намерениях Гитлера. Сперва сведения эти были скудными, потам они стали носить более разносторонний и в то же время определенный характер…

Подготовка к войне не просто накопление техники. Чтобы отразить возможное нападение, надо заранее разработать оперативные планы и довестu их до исполнителей. Да и это лишь самое начало. Исполнители должны разработать свои оперативные документы и, главное, научиться действовать по ним. Для этого нужно время и время. С кем конкретно следует быть готовыми воевать? Когда? Как? Это не праздные вопросы. От них зависит весь ход войны.

Думал ли об этом Сталин? Ведь он в то время — в мае 1941 года — был не только Генеральным секретарем ЦК, но и Председателем Совнаркома СССР. Конечно, думал. Полагаю, у него было твердое убеждение, что война неизбежна…

[Но] Нам, морякам, не оставалось ничего другого, как следить за действиями Наркомата обороны. Мы понимали подчиненную роль флота по отношению к сухопутным силам в будущей войне и не собирались решать свои задачи отдельно от них…

После финской кампании Наркомом обороны стал С.К. Тимошенко. Я старался установить с ним тесный контакт. Но отношения у нас как-то не клеились, хотя их нельзя было назвать плохими. С.К Тимошенко, загруженный собственными делами, уделял флоту мало внимания. Несколько раз я приглашал его на наши совещания с командующими флотами по оперативным вопросам, полагая, что это будет полезно и для нас и для Наркома обороны: ведь мы должны были готовиться к тесному взаимодействию на войне. Семен Константинович вежливо принимал приглашения, но ни на одно наше совещание не приехал, ссылаясь на занятость.

Контакт с Генштабом я считал особенно важным потому, что И.В. Сталин, занимаясь военными делами, опирался на его аппарат. Следовательно, Генштаб получал от него указания и директивы, касающиеся и флота.

В бытность начальником Генштаба Бориса Михайловича Шапошникова у нас с ним установились спокойные и деловые отношения. Удовлетворяли нас и отношения с КА. Мерецковым, который возглавлял Генеральный штаб с августа 1940 года… Мы всегда находили общий язык… И мы как-то легко договаривались.

…1 февраля 1941 года его сменил на этом посту генерал армии Г.К Жуков. Я ездил к нему несколько раз, но безуспешно. Он держал себя довольно высокомерно и совсем не пытался вникнуть во флотские дела. Сперва я думал, что только у меня отношения с Г.К Жуковым не налаживаются и что с ним найдет общий язык его коллега, начальник Главного морского штаба И. С. Исаков. Однако у Исакова тоже ничего не вышло.

Помнится, он был однажды у Г.К. Жукова вместе со своим заместителем В.А. Алафузовым. Жуков принял их неохотно и ни одного вопроса, который они ставили, не решил. Впоследствии адмирал Исаков обращался к Жукову лишь в случаях крайней необходимости.

…трудности создавали не отдельные работники, которые всегда отличаются друг от друга своими личными качествами. Отношения двух военных наркоматов не были достаточно четко определены — вот в чем был гвоздь вопроса!

Некоторые теперь утверждают, якобы И.В. Сталин не придавал значения повышению боевой готовности Вооруженных Сил. Больше того, будто бы он просто запрещал этим заниматься. С этим я согласиться не могу. Ему, конечно, сообщали о повышенной готовности флотов и тех мерах, которые мы предпринимали в последние четыре — шесть предвоенных месяцев. По этому поводу мы посылали доклады и оперативные сводки в правительство и Генеральный штаб и никаких возражений оттуда не получали.