Русская литературная усадьба - Владимир Новиков Страница 2

Как правило, литературные усадьбы принадлежат к усадьбам средней руки. Такие усадьбы включают в себя деревянный одноэтажный дом незамысловатой архитектуры и несколько жилых и хозяйственных флигелей. Липовая аллея и большая клумба перед домом заменяли парк.

Выдающиеся архитектурные комплексы среди литературных усадеб являются исключением (Остафьево, Середниково). Особо следует отметить Красный Рог. Предание приписывает Б. Растрелли проект главного дома этой усадьбы.

Лишь некоторые из литературных усадеб являются высокохудожественными произведениями искусства. Остафьево, Середниково, Мураново представляют собой своего рода «синтез архитектуры и поэзии». В усадьбе границы искусств размывались. К примеру, в Абрамцеве и Приютине наряду с литературой процветали живопись и музыка. То же можно сказать о литературе и науке. Шахматово и Боблово (усадьба Д. И. Менделеева) закономерно рассматриваются как единый культурный комплекс. В Демьянове прошли детские годы А. Белого. Одновременно здесь на даче жили известные профессора Московского университета. В первую очередь необходимо упомянуть ботаника К. А. Тимирязева, оборудовавшего в усадьбе лабораторию. Демьяново тесно связано и с музыкальной жизнью России (С. И. Танеев, П. И. Чайковский). Владелец усадьбы, известный адвокат В. И. Танеев (старший брат композитора), собрал здесь редкую по полноте библиотеку по общественным наукам. Любимовка не только «малая родина» Художественного театра. В этой усадьбе А. П. Чехов написал «Вишневый сад».

Особо следует подчеркнуть, что деревенская тема пришла в русскую литературу благодаря усадьбе. В Дулебине Д. В. Григорович нашел сюжеты своих известных повестей — «Деревня» и «Антон-горемыка». В этих повестях описаны подлинные судьбы крестьян Дулебина. «Записки охотника» И. С. Тургенева и «деревенские поэмы» Н. А. Некрасова («Мороз Красный Нос», «Коробейники») были бы невозможны без Спасского-Лутовинова и Карабихи. М. Е. Салтыков-Щедрин в Витеневе собрал богатый материал для описания пореформенной деревни («Убежище Монрепо»).

Связь с усадебной культурой прослеживается и в творчестве писателей-урбанистов. Самым ярким примером является Ф. М. Достоевский. В его произведениях постоянно всплывали воспоминания об усадьбе Даровое, где он в детстве в течение нескольких лет проводил летние месяцы.

Нетрудно отыскать ностальгические отзвуки темы русской усадьбы у писателей-разночинцев. Например, герой повестей Н. Г. Помяловского «Молотов» и «Мещанское счастье» постоянно задает себе тоскливый вопрос: «Где же те липы, под которыми прошло мое детство?»

Как культурный феномен, литературная усадьба пережила революцию и послереволюционные катаклизмы. Характерно, что Дома творчества Литфонда в советское время первоначально создавались на основе литературных усадеб (дом М. А. Волошина в Коктебеле, дача известного театрального антрепренера Ф. А. Корша в Голицыне под Москвой). Особо следует сказать о Малеевке. Это была усадьба В. М. Лаврова, редактора-издателя журнала «Русская мысль». Она описана в известной повести А. П. Чехова «Дом с мезонином».

В заключение следует опять подчеркнуть, что классическая русская литература просто невозможна без русской усадьбы. Перерубить столь глубокие корни попросту невозможно. Думается, что мы присутствуем отнюдь не при окончательной гибели русской усадьбы, а, наоборот, где-то у начала нового витка ее культурной истории. Свой потенциал русская усадьба (в том числе и литературная) еще далеко не исчерпала.

Еще следует сказать, что автор не ставит целью дать читателю своего рода энциклопедию русской литературной усадьбы. Такая книга представляла бы собой увесистый том, да и далеко не каждому она была бы интересна. Ведь от многих перечисленных выше усадеб сохранились только остатки парка. Поэтому автор прежде всего описывает те усадьбы, которые в наши дни остаются целостными комплексами; большинство их — музеи. Там всюду «есть на что посмотреть».

История литературы знает целый ряд писателей, упорно писавших в стол, не помышлявших ни о читателе, ни о славе, кажется, вообще лишенных каких-либо литературных амбиций, но ставших после смерти необычайно знаменитыми — что, кажется, удивило бы их. По-видимому, здесь дело не в отсутствии честолюбия, а в своеобразной жизненной позиции. Такой писатель берется за перо потому, что это «потребность души». Для него главное — как можно лучше исполнить то, к чему он считает себя предназначенным; только тогда он ощутит себя честным перед Богом и людьми — а большего ему и не надо.

Дворяниново

Таков Андрей Тимофеевич Болотов. Сначала увидели свет ставшие сразу же знаменитыми его записки. Они длинно озаглавлены, что характерно для времени их создания: «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков». Затем наступил почти столетний перерыв. О Болотове вспоминали исключительно как о первом классике русской сельскохозяйственной науки. Действительно, можно считать, что он был одним из тех, кому наша страна обязана картофелем, ибо Болотов своим авторитетом рачительного землеустроителя поддержал правительство Екатерины II, насаждавшее заимствованные из Европы и неизвестные в России «земляные яблоки». То же и о помидорах; очень долго их считали чисто декоративными растениями, а плоды даже почитались ядовитыми. Болотов первым опровергнул такие диковатые, на наш взгляд, воззрения, во всеуслышание объявив, что помидоры не только съедобны, но и крайне полезны.

Русская литература не знает более плодовитого писателя, чем Болотов. По подсчетам им написано 350 полновесных томов. У современников он приобрел широкую известность благодаря журналу «Экономический магазин» — одного из издательских предприятий знаменитого просветителя Н. И. Новикова. В духе времени Болотов был и его единственным автором. Для своей эпохи этот журнал стал подлинным компендиумом сельскохозяйственной науки. Слава Болотова как садовода, агронома, ботаника была огромной; он гордился тем, что очень многие искали его знакомства и дорожили его мнением.