Тайны Великой Скифии. Записки исторического следопыта - Игорь Коломийцев Страница 2

Вероятно, именно поэтому мне показалось уместным сотворить нечто вроде исторического или, если хотите, научного детектива. А может быть даже — создать некое общество исторических следопытов, чтобы попытаться, наконец, вместе с вами размотать клубок тайн, опутывающих глубокую древность Евразийского континента. Давайте попробуем отыскать ответы на самые мучительные и неразрешенные вопросы современной науки о прошлом с помощью известных всем приемов частного сыска, включая изобретенный Конан Дойлем метод дедукции. По крайней мере, на этом пути мы окажемся первопроходцами — никто ведь еще не пытался подходить к Истории с позиции Шерлока Холмса.

Обычное литературное произведение немыслимо без конкретного героя, в исторических трудах все вертится вокруг выдающихся вождей, царей или военачальников. В данной книге тоже не обошлось без подвигов. Но вершат их не отдельные люди, а, как сейчас стало модно выражаться, этносы. В пору своей самой безбородой молодости. Что может быть интересней истоков человечества — зачатия, рождения и юности народов нашей планеты, их героического периода: греков времен Троянской войны, германцев эпохи готских походов, скифов на пути в Северное Причерноморье? Словом, «преданий старины глубокой». Но именно на этих дальних дорогах исследователей обычно поджидают различные трудности: отсутствие письменных свидетельств, путаница взглядов и разноголосица мнений. Попадала ли вам в руки хотя бы одна книга, ясно, четко и научно достоверно излагавшая, кто такие, к примеру, германцы, славяне или скифы, где они возникли и какой путь прошли до того, как появились на страницах всем известных исторических хроник? Лично мне ничего подобного ни разу не встретилось.

Поэтому остается надеяться на то, что нам как пионерам нового детективного метода в историческом розыске удастся самостоятельно разобраться во всех хитросплетениях отдаленного прошлого. А, значит, в конце книги мы сложим в одну величественную мозаику все разбросанные по научным трудам фрагменты жизни древних этносов, поймем причины их побед и поражений, расколов и слияний, увидим таинство их превращений в современные народы и нации. Мы сможем бережно и уважительно прикоснуться к собственным глубоким корням, до сих пор скрытым от взора историков всех времен и народов.

Еще великий географ Страбон, живший в начале нашей эры, пытаясь описать жизнь варваров, обитающих на краю Ойкумены, к северу от Меотиды (Азовского моря), с горечью замечал, что об их привычках «мало что можно узнать по причине холода и бедности страны; туземцы, народы кочевые, питаются молоком и мясом, могут сносить неприязненный климат, но иностранцы не в состоянии, притом туземцы необщительны, свирепы и дики, не пускают к себе чужестранцев»^{188}.

За семь столетий до Страбона древние греки вполне еще верили, что где-то там, за Дунаем водятся «псаглавцы» — люди с собачьими мордами, а по привольным ковыльным равнинам Северного Причерноморья галопируют кентавры и рыщут в поисках добычи мужененавистницы-амазонки. Записанная почти одновременно с гомеровской «Илиадой» китайская летопись «Шань Хай цзинь» («Каталог гор и морей»), ее датируют VIII–VII веками до нашей эры, поселяла к северо-западу от Поднебесной в степях Монголии и пустынях Средней Азии женщин «с туловищами змей и хвостами, сворачивающимися на голове»^{100}. Неудивительно — так уж устроено наше сознание, мы всегда наделяем демоническими чертами то, чего не знаем, и тех, кого панически боимся.

И в самом деле, население цивилизованных стран Востока и Средиземноморья мало интересовалось жизнью своих северных соседей. Если оно и отрывало головы от обильно политых собственным потом отеческих нив и цветущих садов, то лишь затем, чтобы удостовериться — не вздымается ли пыль над дальними дорогами, не горят ли пограничные крепости, не видно ли безжалостных всадников на хрипящих, покрытых пеной конях? Странно не это, изумляет другое — прошли века и тысячелетия, а мы по-прежнему почти ничего не ведаем о прошлом этой части нашего континента.

Если представить все человечество в качестве обитателей большого и роскошного дворца, то получается, что расположенный в самом его центре пространный холл был вечно окутан мглою. Никто не знал, что там происходило, пока жильцы мрачного зала не подходили поближе к освещенным комнатам. Известно лишь, что именно в этом темном углу старинного замка некогда стояли колыбели большинства европейцев. Там родилась Европа. Эту неизведанную область историки меж собой прозвали Великой степью. На карте нашего континента она лежит огромным белым пятном — длинной и широкой полосой примерно в районе 40–50-й параллелей от Северного Китая на Востоке до равнин Венгрии на Западе. В отличие от стабильных, накрепко привязанных к своей плодородной земле южан, племена здесь менялись местами, как кусочки цветного стекла в детском калейдоскопе. Это был бурлящий котел народов, из которого, как вскипающее молоко у нерадивой хозяйки-Истории, время от времени на плиту древних цивилизаций проливались шипящие потоки варварских миграций. В глубокой древности данное пространство именовали Арьян Вайшью — Арийским Простором, затем Великой Скифией, после Великой Сарматией. Сюда, в эту загадочную страну я и приглашаю вас отправиться в путешествие.

Трудность для историков в изучении прошлого этой части Евразии всегда состояла в том, что значительная часть шествующих из Ниоткуда в Вечность народов, в особенности кочевых, не оставила нам своих исторических хроник, а следовательно, не может самостоятельно поведать своим потомкам о подвигах их пращуров. Мы наблюдаем за телодвижениями новорожденных этносов в растянувшейся на тысячи километров, самой длинной в мире колыбели через несколько маленьких окошечек, которые ввиду их узости и односторонности обзора более походят на бойницы осажденной крепости.

Восточная смотровая площадка цивилизации — это китайские исторические хроники; южная — летописи народов Междуречья и Иранского нагорья.» шумеров, вавилонян, ассирийцев, мидийцев и персов; западная — самая просторная и наиболее нам привычная — это греко-римская историческая традиция. Гордых собою культурных китайцев эпохи Хань, равно как и византийцев (ромеев) все эти варвары интересовали лишь в той степени, в какой они угрожали границам их загнивающих империй. Как только беспокойные вожди уводили своих соплеменников немного далее, эти народы тут же переставали существовать в глазах имперских хронистов. Правда, удивительное дело, и на это почему-то долгое время не обращали внимания ученые: лишь только какие-либо варвары переставали беспокоить китайцев, как почти тут же за тысячи километров в Византии били тревогу — к границам шли неведомые племена. Но об этом мы еще поговорим.

Лишь любознательных древних греков и римлян в пору их расцвета дикие племена интересовали не как объект угрозы, а по причине тяги этих народов к чистым знаниям. Но и их сведения часто грешат путаницей, неполнотой изложения, подчас напоминают детские сказки.

Тем не менее, писатели Эллады и Рима, а позже византийцы, воспитанные в рамках высокой античной школы, вполне достоверно излагали непреложные исторические факты: кто на какой город двинулся походом, кто кого разбил на поле боя. Их симпатии проявлялась лишь в комментариях. Иное дело — китайцы. Согласно ментальности жителей Поднебесной, доблестная китайская армия должна всегда и всюду побеждать жалких варваров. Если этого не случилось — значит, не враги сильны и смелы, а что-то помешало: то ли дождь, то ли снег, то ли бездарный полководец. При этом если китайский хронист записал: «Наша армия не достигла значительных успехов», то переводить нужно: враги ускользнули и поход на варваров провалился. Если сообщил, что «полководец столкнулся с серьезными трудностями», понимай, что армия китайцев наголову разбита и кочевники беспрепятственно грабят провинции.