Русское масонство в царствование Екатерины II - Георгий Вернадский Страница 2

Около 1756 года к гр. А. И. Шувалову ^[1] поступило донесение о масонах М. Олсуфьева, рисующее ложу гр. P. Л. Воронцова.

При вступлении на престол Екатерины II были, кажется, попытки следствия над членами Ораниенбаумской ложи.

В 1764 году у В. Ушакова — он приходился братом сообщнику Мировича ^[2] — отобраны были некоторые масонские бумаги.

За пятнадцать дальнейших лет не сохранилось ни целых следственных дел, ни отдельных донесений.

В 1779 году петербургский полицмейстер П. В. Лопухин был два раза «для разузнания» в ложах шведского масонства. Но донесения его нам не известны.

В 1782 году И. И. Шувалов ^[3] затребовал объяснения от московского профессора И. Е. Шварца. Результатом явилась поданная Шувалову автобиографическая записка Шварца на немецком языке.

С 1784 года начинают поступать в Петербург ответы на запросы императрицы, касающиеся типографской и просветительской деятельности Новикова в Москве.

Наконец, в 1792 году во время следствия над Новиковым образуется обширное дело, включающее переписку официальных лиц, вопросные пункты и ответы Новикова, Лопухина, кн. Трубецкого, Тургенева и пр. Следствие велось в Москве кн. Прозоровским, который посылал подробные донесения в Петербург Шешковскому ^[4] и Безбородко ^[5]. Так образовалось даже два «дела»: в Москве и Петербурге; первое состояло из черновых отпусков московских властей и полученных ими из Петербурга указов и писем; второе — из беловых бумаг московских властей и черновых отпусков, остававшихся в Петербурге. Оба «дела» почти одинаковы по составу; петербургское, как будто было полнее; в нем находится ответная записка цесаревича Павла Петровича.

Московское «дело» сохранилось полностью в Архиве старых дел Московского губернского правления, ныне в Архиве Московской городской думы. От петербургского остались отдельные части: одна в Государственном архиве в Петрограде, другая — в архиве гр. С. Д. Шереметева; сохранились также копии отдельных частей обоих дел.

В общем, в разных местах напечатано более половины всего «дела»; это наиболее существенная его часть. Дело Новикова широко использовано в трудах Лонгинова, Пыпина, Попова, но его нельзя еще считать вполне исчерпанным источником по истории русского масонства.

II

Официальными масонскими документами являются бумаги, списки, дипломы и пр., исходившие из лож, а также предметы масонского ритуала, бывшие в употреблении в ложах, печати и знаки лож и отдельных масонов. Богатые коллекции масонских вещей можно найти в Румянцевском музее, Историческом музее (собрание П. И. Щукина), Обществе любителей древней письменности, а также в некоторых частных собраниях, например А. И. Кузнецова (в Москве), Д. Г. Бурылина (в Иваново-Вознесенске); кое-что из вещей симбирской ложи Баратаева есть в Государственном архиве. Для XVIII века масонская археология дает, однако, очень немного; письменные документы несравненно существеннее.

При каждой ложе, конечно, были особые архивы для хранения этих документов.

Ни один из таких архивов XVIII века полностью до нас не дошел; сохранилась лишь в Государственном архиве небольшая часть бумаг провинциального мастера XVIII века И. П. Елагина.

Сохранилось также несколько масонских архивов первой четверти XIX века, в которых имеется немало документов и XVIII века. Таковы:

1) Архив С. С. Ланского ^[6] в Румянцевском музее в Москве, где собраны бумаги Великой Директориальной Ложи: некоторыми из них воспользовался С. В. Ешевский для своих статей о масонах XVIII века.

2) Архив Ф. И. Прянишникова — бумаги ложи Умирающего Сфинкса — в Публичной библиотеке в Петрограде.

3) Архив Ф. Н. Глинки — бумаги московской ложи Нептуна — в Обществе любителей древней письменности и в Тверской ученой архивной комиссии.

4) Архив ревельской ложи Изиды в Провинциальном музее в Ревеле.

5) Архив симбирской ложи Ключа к Добродетели — бумаги кн. М. П. Баратаева в Государственном архиве.

6) Архив А. А. Николева в Публичной библиотеке.

Некоторые масонские бумаги И. П. Тургенева находятся в семейном (не масонском) архиве Тургеневых в Академии наук.

Помимо этих довольно полных собраний уцелело много разрозненных бумаг отдельных лож, иногда роскошной внешности, скрепленных великолепно сохранившимися печатями лож.

Все эти бумаги, разрозненные и собранные в архивах, могут быть разделены на несколько видов.

1) Основные уставы масонов. Сюда относятся прежде всего «Всеобщие постановления» Рейхелевской копии и «Общие законы шведской системы» в 52 параграфах, а также шведские «Правила для вольных и принятых братьев каменщиков».

Затем «Устав, или Правило вольных каменщиков», впервые появившийся в шведских актах. «Устав» служил братьям всех толков и всех лож; без всяких изменений дошел он до XIX века. Употреблявшийся в ложах позднейшего времени «Устав» носит помету: «утвержден на всеобщем совета конвенте, бывшем в Вильгельмсбаде 1787 году».

На Вильгельмсбадском конвенте действительно приняты были «Freimaurerregeln» («Масонские правила»), с которых слово в слово переведен «Устав». Вильгельмсбадский конвент происходил в 1782 году; между тем помета на «Уставе» в издании Т. О. Соколовской указывает для него 1787 год; у Елагина «Устав» заключен в рукописи 1777 года.

По всей вероятности, имея под руками «Устав» с пометой 1777 года, зная, что он утвержден на Вильгельмсбадском конвенте, и твердо помня, что последыш был не в 70-х, а в 80-х годах XVIII столетия, переписчик XIX века изменил в помете вторую семерку на восемь. Но каким образом «Freimaurerregeln» оказались в актах шведской системы за пять лет до своего официального появления на свет? Ответ следует искать в связях южнофранцузских масонов со шведскими масонами системы «Строгого наблюдения».