Товарищ Павлик. Взлет и падение советского мальчика-героя - Катриона Келли Страница 2

Тем не менее, развитие легенды с сентября 1932 и до июня 1936 года помогает составить представление о том, как создавались культы советских героев. Герой романа Оруэлла «1984» Уинстон Смит пишет о вымышленном «товарище Огилви». Советская пропаганда — может быть, в силу материалистических корней марксизма-ленинизма — все же не строилась на абсолютных выдумках. Сочиняя своих героев, она опиралась на факты из жизни реальных исторических лиц: Павлик Морозов, Зоя и Александр Космодемьянские действительно существовали ^[3]. Но по ходу эволюции мифа имевшаяся толика правды подверглась разнообразной пропагандистской обработке. Манипуляции с мифом о Павлике привели к тому, что его биография утратила конкретные черты личного характера и редуцировалась до анкетных данных: имя, место рождения, возраст, социальное положение. Менялись также его роли в нарративе, составленном из таких разнородных сюжетных мотивов, как предательство отца; самоутверждение молодежи по отношению к старшему поколению; отстаивание, вплоть до самопожертвования, гражданских добродетелей; жестокое обращение взрослых с детьми; героизм советского школьника; упорная учеба как средство построения нового общества. В этой книге предпринята попытка рассказать, что именно происходило с мифом о Павлике Морозове.

Моя работа — не первое исследование на русском языке, посвященное этой теме. В 1988 году журналист Юрий Дружников, который собирал необходимые материалы, будучи корреспондентом одной московской газеты, опубликовал книгу «Вознесение Павлика Морозова» — полномасштабное опровержение официальной легенды. Позже она в более или менее неизменном виде была издана под заглавием «Доносчик 001». Работа Дружникова основана как на обширных опубликованных материалах (официальные биографии, брошюры, газетные репортажи, высказывания знаменитых писателей), так и на беседах с жителями Герасимовки, родной деревни Павлика Морозова. Написание неофициальной биографии пионера-героя на закате советской эпохи требовало немалого мужества, и, учитывая трудности, с которыми автору неизбежно приходилось сталкиваться, этот труд внушает уважение. Однако Дружников писал свою книгу в то время, когда многие архивы оставались недоступными, так что целый ряд авторских выводов, не опирающихся на архивные материалы, вызывает серьезные сомнения, о чем я пишу ниже.

Для создания новой истории легенды о Павлике мне пришлось работать в архивах Екатеринбурга (Свердловска) и Герасимовки, Москвы и Петербурга. Уже на завершающем этапе я получила доступ к материалам «Дела об убийстве братьев Морозовых», хранящегося под номером Н—7825 в Центральном архиве ФСБ, незадолго до этого открытом для исследователей ^[4].

Об этих документах, вероятно, имеет смысл сказать специально. Дело в том, что публикация английского издания моей книги вызвала невероятные домыслы относительно того, каким образом мне удалось получить доступ к материалам дела ^[5]. Меня изображали простодушной жертвой коварных спецслужб — по словам одного британского рецензента, «Красной шапочкой, наивно и доверчиво вошедшей в волчье логово». (Хочется напомнить этому автору, что во всех канонических вариантах сказки о Красной Шапочке и Сером Волке в конце концов побеждает все-таки Красная Шапочка.) Переубедить фантазеров, конечно, невозможно, но здравомыслящие люди знают: получить доступ к тем или иным документам архива ФСБ удавалось многим специалистам — при условии, что необходимость познакомиться с конкретным делом обоснована и исследователю известен его номер по описи ^[6]. Кроме того, архив ФСБ открыл — с определенными ограничениями — материалы для родственников репрессированных. Существует стандартная процедура получения доступа, согласно которой необходимо предъявить отношение на имя директора архива Василия Христофорова в приемной ФСБ на Кузнецком мосту. После этого, примерно через месяц ожидания, заявителю сообщают о решении, которое в моем случае оказалось положительным.

Нет никаких оснований полагать, будто архивные документы, с которыми я работала, были поддельными. Просмотрев другие расследования ОГПУ этого же периода (1932—1933), я могу сказать, что материалы «Дела об убийстве братьев Морозовых» схожи с ними (по использованным формам, заголовкам официальных документов, характеру применявшихся процедур и проч.) ^[7]. Следует также задаться вопросом qui bono: кому могла быть выгодна подделка документов и что заставило в таком случае работников ОГПУ или его преемников тратить усилия на изготовление фальшивых бумаг? Предположение, будто к фальсификации прибегли, чтобы выставить чекистов в благоприятном свете, не оправдывается, так как ОГПУ предстает в этих документах в крайне неприглядном виде. Неясно также, когда можно было осуществить подобную подделку. В советское время делались попытки убедить архив КГБ разрешить копирование некоторых материалов дела братьев Морозовых. В результате несколько дубликатов оказалось в музее Павлика Морозова в Герасимовке, но это всего лишь несколько страниц — из более чем 700, образующих два пухлых тома. Большая же часть материалов по-прежнему оставалась недоступной. Очевидно, что подделывать документы, не предназначенные к обнародованию, — занятие совершенно бессмысленное.