Константин Великий. Первый христианский император - Джордж Бейкер Страница 2

После того как Нью-Йорк исчезает за линией горизонта, современный морской лайнер отправляется в девятидневное путешествие по океанским просторам. На девятый день он огибает мыс Клир и Кинсейл. Когда судно проходит через канал Святого Георгия, пассажиры лайнера видят на востоке Сноудон. После этого лайнер медленно входит в гавань Мерси, скользя между длинной темной чередой зданий на Чеширском побережье и доками Ливерпуля. От Ливерпуля путь лежит по железной дороге через равнины Ланкашира и холмы Южного Йоркшира, который все еще является средоточием кипучей человеческой деятельности. К концу дня на широкой равнине, окруженной невысокими холмами, вы увидите странный, очень древний город, несущий на себе зримую печать другого мира и другой эпохи – это украшенная зубцами круговая стена, огромный замок и собор. Город сверкает как самоцвет в лучах заходящего солнца. Над воротами все еще висят щиты с геральдическими символами – красным крестом на серебряном поле, эмблемой святого Георгия. Это – старый Йорк.

Этот город имел право на то, чтобы по его имени был назван великий отпрыск по ту сторону Атлантики. И люди, которые перенесли его имя за океан, сделали это не потому, что им стало лень придумывать другое название. Старый Йорк имеет богатую историю как военный, торговый и административный центр. Но его имя и слава стали продолжением славы еще более древнего знаменитого города, ранее стоявшего на его месте. Задолго до того, как были возведены эти стены и собор, здесь стояли другие стены, ныне обратившиеся в прах, и жил своей жизнью другой могущественный город, римский Йорк-Эборак, чьим потомком можно считать и Константинополь.

Эборак был построен в долине реки во времена властителей, которые всегда были примером для подражания для всех последующих правителей и государственных деятелей, – римских императоров Антония Пия и Марка Аврелия. Поначалу он был маленькой безвестной крепостью.

Когда Марк Аврелий, победив всех врагов внутри страны, навластвовавшись и написав свои книги, умер, Эборак был немногим больше, чем в самом начале. Давайте же посмотрим, какие события привели к тому, что эта крепость стала родиной основателя Константинополя, – события эти принесли Эбораку имя и славу.

Развитие человечества сравнимо с последовательностью действий и противодействий. Реакция, последовавшая за смертью Марка Аврелия, была по силе сравнима с его добродетелями. Его сын был самым неудачным из его деяний. Коммод – высокий, красивый, атлетически сложенный – ненавидел все, что любил его отец, и любил все, что его отец презирал. Он любил ярость диких зверей, силу людей, наготу женщин, запах крови. Он даже проявлял снисходительный интерес к христианству – вульгарной религии, которую его отец презирал. Можем ли мы упрекать его за это? Он получил такое суровое воспитание, последствия которого оказываются порой опаснее, чем отсутствие образования.

История Коммода – это один из самых примечательных скандалов древности. Мы, однако, поражаясь некоторыми сенсационными подробностями, можем задаться вопросом, не придало ли человеческое воображение излишней живописности этим историям. Слишком многие были заинтересованы в том, чтобы подмочить репутацию Коммода. Сын Марка Аврелия вовсе не являлся тем чудовищем, каким его изображали враги. В другое время он, возможно, стал бы известным деятелем, но, к сожалению, он имел несчастье жить в политической ситуации, которая оказалась пагубной и для его личности, и для его репутации.

Римские императоры от Нерона до Марка Аврелия получали власть и правили в результате некоего компромисса, достигнутого между армией и сенатом. Противоборство, которое велось с такой яростью во время правления Тиберия, несколько утихло, но не прекратилось. В правление Марка Аврелия компромисс дал трещину. С восшествием на трон Коммода перемирие закончилось. В жизнь вступило новое поколение, не помнившее о гражданских войнах во времена Гальбы, Оттона, Вителлия и Веспасиана и тех бедах, которые они с собой несли. Люди снова готовы были драться за свои притязания.

Коммод получил власть не в результате переворота, он правил по закону, как сын Марка Аврелия, с одобрения армии и сената. Но когда стало ясно, что у него вряд ли будет сын и что едва ли он сможет найти себе преемника, которого одобрит сенат, вопрос о престолонаследии вновь, впервые со времен Нерона, стал предметом интриг и соперничества. Задолго до смерти Коммода соперники приготовились начать драку при первой же удобной возможности.

Свергнуть Коммода было не так-то легко. Он пользовался популярностью среди простых людей, поскольку никогда не делал ничего, что могло бы оттолкнуть их. Он мог доказать людям свою силу – и даже был рад, когда представлялся случай это сделать. Не удалось найти ни одной женщины, которая предала бы его. В первые годы своего правления он не был тираном, трясущимся за свою жизнь. Беглый секретарь мятежного Овидия Кассия скрывался в течение многих лет, в итоге был пойман. Все обличающие документы оказались при нем, но молодой император проявил благородство, отказавшись продолжать расследование. Он сжег все бумаги, даже не прочитав их, к великой радости многих римлян… В ответ на это он получил удар ножом от человека, напавшего на него из-за угла с криком: «Это послание тебе от сената!» Покушение было неудачным, но оно привело в движение колеса войны и судьбы.

Расследование не обнаружило причастности к покушению кого-либо из сенаторов. Более того, было доказано, что нож в руки убийцы вложила сестра императора Лусилла. Однако Коммод не считал дело законченным. Непонятно было, чего хотела Лусилла, и Коммод решил докопаться до истины. За работу принялись доносчики, которые не появлялись на политической сцене со времен Домициана; а хронисты начали заносить в свои анналы обычные истории о том, как благородных сенаторов вдруг арестовывали и бросали в темницу жестокие клевреты молодого императора… Префект претории Перенний начал вытеснять сенаторов с военных постов. Однако сенат имел достаточно власти, чтобы добиться отставки и смерти не только Перенния, но и его преемника Клеандра. Затем была предпринята еще одна, причем весьма примечательная, попытка убить Коммода. Убийцы, люди, состоявшие на службе в рейнской армии, должны были тайно собраться в Риме во время праздника в честь Сивиллы Кумской… Однако этот план тоже не удался. В последний момент кто-то выдал заговорщиков. Но третья попытка оказалась успешной.

Коммод справедливо предполагал, что его противники попытаются действовать через ближайшее окружение, но не смог выяснить, через кого именно. Убийцами оказались любовница Коммода Марция, постельничий Эклекций и Леций, новый префект преторианцев. Они сделали все, чтобы у молодого, сильного императора не осталось ни шанса спастись.

Марция опоила его каким-то снадобьем, а затем его задушил профессиональный борец, специально нанятый для этой цели. Тело Коммода вынесли из дворца. Префект преторианцев, который, судя по всему, был главным в этом заговоре, доложил о содеянном сенатору Публию Гельвецию. Гельвеций сразу же созвал сенат и объявил о том, что армия предложила ему стать императором. Сенат с радостью утвердил его в новой должности.

Смерть Коммода – одно из поворотных событий в истории. Она запустила в ход последовательность действий и противодействий, которые, как мы увидим, в конечном итоге привели к остановке и крушению громоздкого механизма Римской империи. И совершенно очевидно, что за всем этим стоял сенат. Как писал император Юлиан, Гельвеций был соучастником убийства. И хотя Юлиана никак нельзя назвать беспристрастным историком, в данном случае ему можно доверять. Убийство Коммода было, по сути, сенатским переворотом… По крайней мере, так полагала армия… Все попытки Публия Гельвеция снискать расположение подданных не дали результатов. 86 дней спустя он был убит одним из преторианцев.