На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ - Константин Деревянко Страница 2

На уничтожение величайшей державы гитлеровцы отводили несколько месяцев. А мы тем временем распорядились по-своему. И хотя за московское, ростовское и тихвинское направления тревожились, ибо инициатива была у немцев, становилось очевидным, что война уже с июля – по завершении приграничного сражения и боев между границей и Днепром и Западной Двиной – протекает не по гитлеровским планам и графикам с их быстротечными темпами до 30 километров в сутки, которые наблюдались в первые дни. Похоже, что они скорректированы ходом событий и нарастанием сопротивления Красной Армии и Флота, организованными контрударами защитников Советской Родины по гитлеровским захватчикам.

В наших оборонительных летне-осенних сражениях потерпели крах первоначальные гитлеровские замыслы молниеносного разгрома нашей армии. Изуверский план «Барбаросса» с его «блицкригом» провалился: и по целям – Красная Армия и Флот не разгромлены, живут и борются; и в пространстве – до Волги далеко и мало вероятности сейчас ее достигнуть; и по времени – на дворе глубокая осень, наступали зимние холода, истекал срок, отведенный гитлеровцами для удушения нашей страны.

В самый разгар битвы за Москву Сталин в речи на торжественном собрании 6 ноября скажет о провале гитлеровского «сумасбродного плана молниеносной войны против нас». Таким образом, уже к исходу осени потерпела крах вся стратегия гитлеровского «блицкрига». Но как раз в это время гитлеровское командование, отложив триумфальные прожекты, предприняло отчаянные попытки оживить «блицкриг», подать его хотя бы в сокращенном и, так сказать, осенне-зимнем, престижном, варианте: коль скоро не удается на севере России и туго приходится в центре, на московском направлении, чтобы выйти на запланированный победный рубеж войны до зимы, то пробиться – на юге к Волге и на Кавказ.

Вот почему, несмотря на героическое сопротивление наших войск Юго-Западного и Южного фронтов, вражеские войска 6-й и 17-й полевых армий и 1-й танковой группы упорно продвигались на восток и к концу октября заняли Донбасс и Харьков, подошли к Ростову, заняв 17 октября Таганрог, и нацелились в излучину Дона, а за ним Волга и Кавказ – рукой подать.

Но темпы – уже не те. Есть такое наиважнейшее слагаемое успеха наступления сухопутных войск, которое во многом зависит и от количества сил. Если у тебя их недостаточно, противная сторона контрударами собьет твой темп наступления. И тогда сколько ни продвигайся, запланированная победа на назначенных рубежах не состоится. Гитлеровцы заняли Ростов только 21 ноября и выдохлись. Для поддержания высоких темпов наступления им нужны были дополнительные войска. И они были. Была 4-я румынская армия. Согласно трофейным документам и разведданным Приморской армии, в ней числилось 20 дивизий и 7 бригад, это в пересчете 23 дивизии. Но эти силы были прикованы к Одессе и не могли помочь немцам прорваться к Волге и на Кавказ.

Немецкие темпы наступления в сентябре – ноябре на юге (да и на других направлениях, в том числе и на московском, и тихвинском) – это не июньские – июльские – по 30 километров в сутки, когда враг за три недели углубился на нашу территорию до 600 км, а всего 6–8, от силы 10 км. Ползучие темпы осеннего увядания, темпы умирающего «блицкрига». И этому есть объяснение: повсеместно усилилось сопротивление Красной Армии и Флота.

Не достигнув стратегической цели – разгрома Красной Армии у границы, гитлеровское командование вынуждено было круто повернуть левофланговые армии на северо-восток, в направлении Риги – Пскова – Ленинграда, а правофланговые армии основной группировки – на юго-восток, в большую излучину Днепра и, втягиваясь в тяжелые и затяжные сражения, начать наступление всеми войсками по расходящимся направлениям веером. А это повлекло бы за собой непрерывное разжижение боевых порядков и отрыв флангов, сделало неустойчивым оперативное построение наступавших войск. Это были роковые, но неизбежные для немцев решения.

Да, приграничное сражение мы проиграли, так как не смогли отбить нападение большой и хорошо организованной силы. Но и немцы не реализовали свой план разгрома Красной Армии. Обе стороны не достигли стратегических целей. И этим как бы подводился итог начала войны. В будущем мы назовем его начальным периодом войны, который закончился в середине июля, когда мы организовали и повели крупные оборонительные сражения на реке Луге, у Смоленска, под Киевом и Одессой, остановив врага, или задержав его продвижение, или сбив темпы его наступления на том или ином главном направлении ^[3].

И теперь гитлеровцы, растянув свои войска в пространстве, втянулись уже в затяжную, изнурительную, опасную для них войну. Июльский рубеж расчленил ход войны, и от него война пошла не по тем планам, что гитлеровцы писали перед нападением, теперь их писал и советский воин своей отвагой и мастерством, и большой кровью, чтобы к зиме порушить планы врага.

Гитлеровцы в первые свои победные дни полагали, что война скоро закончится (так записал Гальдер в дневнике от 3 и 4 июля, так говорил Гитлер 4 июля) ^[4]; а мы посчитали, что только начинаем. А такая перспектива для

Германии во всех аспектах – экономическом, морально-политическом, военном, демографическом – погибельна. Коль скоро фашистская Германия потерпела неудачу в стремлении разгромить Красную Армию у границы и большая война выплеснулась на широкие российские и украинские просторы и на большую глубину – чего так опасались гитлеровцы и намеревались избежать, – то теперь Гитлер, сколько ни одерживай побед, конечных стратегических целей – уничтожения Советского государства – ему не достичь ^[5].

Мы верили в погибель Гитлера и в свою конечную победу, когда сражались у стен Одессы, и будем верить, защищая Кавказ. Эта святая вера в жизнеспособность советской власти и Коммунистической партии была не мистической и фатальной, а укрепилась всем ходом истории и ходом борьбы в начавшейся войне – беззаветной борьбой советских воинов, вдохновлявшей и нас, командиров, на совершенствование руководства боями. При этом мы допускали мысль, что гитлеровцы могут добиться еще немало тактических и оперативных успехов и достигнуть отдельных промежуточных стратегических целей, а мы переживем не один горестный день. Все впереди будет. И в свой час беда падет на головы гитлеровских захватчиков – придет час расплаты за разбой. И все-таки большие военные беды германской армии начались, когда она в лето сорок первого – самое мрачное, но и самое героическое для нас, лето войны – попала в цепкие объятия широких просторов, напоролась здесь на стойкость советских воинов в летних оборонительных сражениях и заполучила всенародную войну Именно с этого времени началось восхождение фашистской Германии на Голгофу где она и закончила свой путь бесчестия, обнажив наизнанку свои нечистоты на вселенское обозрение.