Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий "Центр". 1941-1942 - Альфред Терни Страница 2

С результатами битвы за Киев в сентябре 1941 года, которая оказалась действительно монументальной, но совершенно не ключевой тактической победой, Гитлер снова оказался перед необходимостью решить, как дальше продолжать кампанию. Кончалось русское лето, до начала сезона осенних дождей оставались недели. Стоит ли германским армиям двигаться на Москву, до которой оставалось менее 300 км по прямой (от района Ярцево или Ельни, захваченной немцами еще 19 июля, но потерянной в сентябре)? Насколько эффективной окажется русская оборона? Было ли у русских время установить укрепления и выстроить линию обороны перед своей столицей?

Свое решение возобновить наступление на Москву и захватить город до начала зимы Гитлер принял под сильным влиянием фон Бока. Для фон Бока продолжение наступления на Москву было делом профессиональной гордости и важным военным достижением. Два месяца, с конца июля до конца сентября, он просидел в ожидании этой великой возможности – наступать в столицу Советской России. Он не собирался от этого отказываться.

Вскоре после того, как 30 сентября – 2 октября началось решительное наступление на Москву, пошли дожди, и войска группы армий «Центр» под командованием фон Бока завязли в грязи. Но даже в таком положении им, возможно, удалось бы достичь Москвы, если бы фон Боку удалось побороть искушение уничтожить почти миллион русских солдат, оказавшихся в западне под Брянском и Вязьмой [6]. Это, наверное, было самой серьезной ошибкой, которую совершил фон Бок за всю немецкую военную кампанию в России.

К тому времени, как его люди выбрались из брянского и вяземского сражений, наступила русская зима, которая почти буквально приморозила группу армий «Центр» фон Бока к месту, хоть и с возможностью видеть на расстоянии Москву. И теперь фон Бок предстал перед ужасающей альтернативой: или продолжить наступление, или ему и его войскам придется столкнуться с кошмаром зимовки в снегах и на морозе. В это время Главное командование сухопутных войск (ОКХ) с одобрения Гитлера решило переложить ответственность за продолжение или прекращение наступления непосредственно на самого фон Бока. Естественно, фельдмаршал принял решение наступать, но к тому времени было уже поздно. Немецкие войска не могли противостоять преградам, поставленным самой природой, а также сбоям в их собственной системе снабжения и упорному сопротивлению русских защитников.

Вооруженные силы Германии потерпели свою первую и наиболее серьезную неудачу за всю Вторую мировую войну.

Остается только строить догадки, как бы повернулся ход войны, если бы войскам под командованием фон Бока удалось захватить Москву. Совершенно ясно, что советское правительство продолжило бы и дальше сражаться с германскими захватчиками в глубине территории СССР. Конечно, изначальный план вторжения – операция «Барбаросса» – допускал и такую возможность, предполагая тогда организовать громаднейший военный заслон в 60 дивизий, то есть около миллиона человек, который должен был растянуться от берегов Баренцева моря на севере до границ Афганистана на юге. Все-таки германское завоевание Москвы в августе, или сентябре, или октябре 1941 года, когда войска фон Бока еще имели достаточно сил, чтобы захватить город, принесло бы психологическую и военную победу над русскими, значение которой было бы трудно представить.

Напротив, немецкое поражение под Москвой сильно ударило по боевому духу как в самой Германии, так и среди сотен тысяч немецких солдат, сражавшихся в снегах на подступах к городу. Наиболее же значительным было то, что поражение подтолкнуло Гитлера взять на себя непосредственное командование германскими сухопутными силами, и это зазвучало похоронным колоколом для немецкой профессиональной военщины.

Возможно, самым консервативным представителем профессиональных военных за всю Вторую мировую войну был Федор фон Бок. В его характере доминировала смесь из национальной гордости и патриотизма при отсутствии политических интересов и, что наиболее важно, надменного осознания своего высокого военного положения. Последнее качество ярко проявлялось в упрямой способности действовать независимо, не обращая внимания ни на какие факторы, откуда бы они ни исходили, которые бы помешали ему целиком и полностью выполнить свой долг прусско-германского офицера.

В отличие от других немецких генералов, даже представителей класса прусской аристократии, фон Бок был невосприимчив к трудностям и готов к ним. Он был суров к себе в своих привычках и той же строгости он требовал от других. Его сочувствие к тяготам и страданиям солдат на поле боя сводилось лишь к беспокойству о том, помешают ли имевшиеся трудности солдатам выполнить поставленную боевую задачу. Фон Боку и в голову не приходило, что его боевым приказам могут не подчиниться. Когда доходило до выполнения военных операций, фон Бок был человеком, способным отстраниться от обычных человеческих эмоций. Заявления подчиненных ему командиров о том, как тяжело было служить под его началом, и прозвища, которые ему давали – такие, как Священный Огонь или Der Sterber (то есть Фаталист), – это только подтверждают.

Возможно, самым удивительным аспектом были странные отношения между фон Боком и Гитлером. Не было двух других людей, настолько различавшихся своими характерами и вообще как личности. Тем не менее Гитлер инстинктивно доверял фон Боку настолько, что защищал его от клеветников. После краха под Москвой Гитлер тем не менее снова доверил фон Боку важнейшее направление, сделав его в январе 1942 года командующим войсками группы армий «Юг». Даже тогда, когда мнения Гитлера и фон Бока окончательно разошлись в июле 1942 года, Гитлер уберег достойную военную репутацию фон Бока.

Институт прусского милитаризма, который произвел такого человека, как фельдмаршал фон Бок, исчез с наступлением политического, социального, экономического и военного коллапса нацистской Германии в 1945 году.

Нет признаков того, что прусский милитаризм когда-нибудь снова образует внушительную силу в Европе, разве что в будущих поколениях. В этом отношении более чем случайным совпадением кажется то, что насильственная смерть Федора фон Бока в самые последние дни Второй мировой войны совпала с гибелью прусского аристократического милитаризма.