Секретный фронт Генерального штаба - Владимир Лота Страница 2

Документ военной разведки озаглавлен «Перечень донесений военной разведки о подготовке Германии к войне против СССР (январь — июнь 1941 года)» [2].

На «Перечне…» нет даты его исполнения, но по косвенным признакам можно предположить, что он разработан приблизительно в последних числах июня или в начале июля того же рокового для СССР 1941 года.

По форме и содержанию «Календарь…» и «Перечень…» похожи друг на друга. Составители этих документов, систематизируя данные разведслужб НКГБ и Наркомата обороны, зафиксировали даты поступления сообщений, псевдонимы источников и подробно изложили содержание их донесений.

Такое сходство не могло быть случайным. Вероятно, оба документа подготовлены по одному заданию. Заказчиком был руководитель, которому в одинаковой степени подчинялись и НКГБ, и РУ Красной Армии. Таким человеком мог быть только И. В. Сталин. Только он мог дать указание начальнику внешней разведки НКГБ генерал-лейтенанту П. Фитину и руководителю военной разведки генерал-лейтенанту Ф. Голикову представить все разведданные, имевшиеся в их распоряжении, о подготовке Германии к нападению на СССР. Это предположение — лишь гипотеза, еще требующая доказательства, но она вполне может существовать, так же как уже существуют два документа, отвечающие на одни и те же предельно короткие и исключительно важные вопросы.

Возможно, что «Календарь…» и «Перечень…», суммировавшие сведения, добытые советскими разведслужбами о готовящейся агрессии против СССР, появились еще по одной причине. Учитывая особую ответственность за то, что произошло на рассвете 22 июня 1941 года, руководители НКГБ и РУ Красной Армии заранее готовились к серьезным объяснениям в Кремле. Чем такие «объяснения» могли закончиться, в то время было хорошо известно. С 1937 по 1941 год пятеро руководителей военной разведки были репрессированы. Один из них — Герой Советского Союза генерал-лейтенант И. И. Проскуров, отважный советский летчик, отличившийся в годы гражданской войны в Испании. В 1939 году он был назначен начальником военной разведки, а в июне 1940 года снят с этой должности. 27 июня 1941 года, когда немецкая авиация бомбила советские города и села, арестован и приговорен к высшей мере наказания. Именно в это время в двух разведывательных ведомствах и готовились донесения о проделанной работе по вскрытию планов Гитлера против Советского Союза.

Данные, включенные в «Календарь…», принадлежат источникам берлинской резидентуры внешней разведки «Старшине» и «Корсиканцу». Под псевдонимом «Старшина» в резидентуре НКГБ числился обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен. Псевдоним «Корсиканец» принадлежал Арвиду Харнаку. Организация Шульце-Бойзена — Харнака [3], в которую входили антифашисты, боровшиеся против Гитлера и его нацистского правительства, неоднократно предупреждала сотрудников советского посольства в Берлине об опасности со стороны Германии. За период с 6 сентября 1940 по 16 июня 1941 года «Корсиканец» и «Старшина» 30 раз докладывали в Москву о том, что Германия готовится к войне против Советского Союза.

Обратимся к некоторым примерам.

«Корсиканец», руководитель антифашистской организации в Берлине в 1939–1942 годах, активно информировал разведку НКГБ о подготовке Германии к нападению на СССР. Судя по «Календарю…», от «Корсиканца» поступило 21 донесение. 16 июня 1941 года «Корсиканец», например, передал своему советскому другу из русского посольства А. М. Короткову («Степанов») [4]сведения, о выступлении Розенберга на закрытом собрании немецких хозяйственников, назначенных для управления районами СССР, которые должны были подвергнуться оккупации германскими войсками. «Понятие Советский Союз должно быть стерто с географической карты» [5], — заявил Розенберг на том совещании.

Коротков был сотрудником внешней разведки НКГБ в Германии, через него сведения «Корсиканца» попадали в Москву. Заявление Розенберга отражало мнение руководителей нацистского правительства Германии и по своей силе концентрированной угрозы не могло не привлечь внимание тех, кто отвечал за безопасность СССР.

«Старшина» тоже добывал для «Степанова» важные сведения. 30 апреля 1941 года он встретился с Грегором — офицером связи Геринга, который сообщил ему, что вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно и начало его следует ожидать со дня на день. Эти сведения «Старшина» сообщил «Степанову» и они тоже, как и многие другие, оказались в Москве.

Через десять дней, а точнее 9 мая 1941 года, «Старшина» еще раз предупредил «Степанова» о том, что в штабе германской авиации проводится усиленными темпами подготовка операции против СССР. По оценке «Старшины», данные говорили о том, что выступление намечено на ближайшее время.

«Старшина» обратил особое внимание на то, что в разговорах среди офицеров штаба часто называется дата 20 мая как дата начала войны. Вместе с тем он сообщил советскому разведчику, что некоторые офицеры штаба германских военно-воздушных сил полагают, что выступление Германии против СССР намечено на июнь 1941 года [6].

Сведения, поступавшие от «Корсиканца» и «Старшины», были устными сообщениями и не подтверждались документами. Им можно было либо верить, либо нет. Все зависело от степени доверия разведчиков «Корсиканцу» и «Старшине». Достоверность данных этих источников стала очевидной 22 июня 1941 года. Честность «Корсиканца» и «Старшины» в отношениях с советской разведкой получила еще одно подтверждение — в 1942 году Харро Шульце-Бойзен и Арвид Харнак были схвачены агентами государственной тайной полиции Германии и казнены [7].

Однако до нападения Германии на СССР эти события еще не произошли и поэтому они не могли использоваться в качестве доказательства достоверности сведений, которые поступали в Москву от этих источников.

Информация, включенная в «Календарь…», ограничена составителями этого документа лишь сведениями, поступившими от этих двух антифашистов.

О существовании «Перечня…» впервые стало известно в конце 2003 года. Этот уникальный исторический документ позволяет сделать вывод: донесения источников НКГБ получали неоднократное подтверждение поступавшими сведениями от источников военной разведки. Точнее, внешняя разведка НКГБ и Разведуправление Красной Армии располагали материалами, свидетельствовавшими о тревожной ситуации, складывавшейся на советско-германской границе.