Кант - Пол Стретерн Страница 2

И все же этот случай заставляет задуматься. По идее сестра Канта должна была унаследовать сходство с матерью, как интеллектуальное, так и физическое. Более того, она была примерно того же возраста, что и мать в ту пору, когда воспитывала Иммануила. Означает ли это, что пресловутая любовь великого философа к матери была столь глубока, что стала уже неосознанной? Не раз высказывалось мнение, что Кант подсознательно ненавидел этот тяжкий груз – фактов, морали, подавления полового чувства, – навязанный ему матерью. Его неспособность узнать сестру (а по сути, нежелание иметь с ней что-либо общее) вполне могла быть следствием этого, хотя прямых доказательств у нас не имеется. (Что показательно, отсутствие у Канта личной жизни привлекало к себе гораздо больше внимания со стороны психологов, нежели относительно нормальная жизнь других философов.)

Кант мог проявлять равнодушие к своим родственникам, зато ему, похоже, нравилось жить в богатых семьях, нанимавших его в качестве домашнего учителя. Его внешность была столь же странной, что и характер. Рост составлял менее 157 см, голова была непропорционально большой относительно туловища. Тело слегка искривленное, левое плечо ниже правого, которое, в свою очередь, было немного отведено назад. Голова как будто плохо держалась на шее и была постоянно наклонена в ту или иную сторону. Ходил Кант в потертом платье и почти никогда не имел денег в кармане. Неудивительно, что в годы учебы в Кёнигсбергском университете (который сам по себе едва ли мог считаться центром светской жизни) он являл собой довольно печальную фигуру. Теперь же, принаряженный нанимателями в элегантное платье и получивший возможность общаться с гостями семьи, Кант буквально расцвел. Он вскоре развил находчивость, обрел лоск и уверенность в себе, набил руку в игре в карты и бильярд. Когда богатые семьи отправлялись на лето в загородную местность, Кант сопровождал их, иногда отъезжая от Кёнигсберга почти на 60 километров. (Это самое большое расстояние, на которое он когда-либо удалялся от родного города.) Однако этот период относительной элегантности был всего лишь этапом в его жизни.

В 1755 г., в возрасте тридцати одного года, Канту наконец удалось получить степень магистра в Кёнигсбергском университете, отчасти благодаря милости некоего церковного благотворителя. Это было довольно поздно для такого возраста, и, как мы увидим дальше, Кант вообще был на редкость медлителен в своем становлении в качестве философа. К этому возрасту почти все главные мыслители уже начали формулировать идеи, благодаря которым они остались в памяти человечества. К своим фундаментальным выводам Кант пришел лишь два десятилетия спустя.

Теперь Кант смог занять в университете место приват-доцента. Этот пост он занимал последующие пятнадцать лет, которые всецело посвятил науке и преподаванию. В этот период он в основном читал лекции по математике и физике, а также публиковал трактаты по многим вопросам науки. Предметом его научных интересов становились вулканы, природа ветров, антропология, причина землетрясений, пожары, возраст Земли, планеты (которые, как он предсказывал, когда-нибудь будут заселены, а на самых далеких от Солнца возникнут существа, наделенные разумом).

И все же Канта тянуло к абстрактным размышлениям. Он продолжал много читать, особенно книги по философии. В рационалистической философии ему были особенно близки идеи Ньютона и Лейбница. Величайшими научными достижениями Ньютона принято считать его открытия в физике и математике, однако в те дни эти науки все еще считались частью философии, вернее, натурфилософии. Недаром полное название величайшего труда Ньютона – «Математические начала натуральной философии». Кант, скрупулезно ознакомившись с работами Ньютона, выдвинул «Новую теорию движения и покоя», в которой оспорил взгляды английского ученого. Дело отнюдь не в том, что Кант неверно понимал Ньютона. Вынужденный размышлять над системами, которые включали в себя Вселенную, он стремился поставить под сомнение достижение величайшего ума той эпохи – Ньютона – собственными доводами.

Согласно Лейбницу, материальный мир причины и следствия доказывал внутреннюю гармонию морального предназначения этого мира. Читая Лейбница, Кант начал представлять человечество участвующим не только в природных процессах, но и в достижении основной цели развития вселенной.

В то же время интерес Канта к философии науки подтолкнул его к знакомству с трудами шотландского философа Юма. Его поразила та настойчивость, с какой Юм утверждал, что основой знания является опыт. Это отнюдь не противоречило научному подходу. Однако Кант отказался принимать те скептические выводы, которые Юм сделал на основе своего несгибаемого эмпиризма. Согласно Юму, весь наш опыт сводится к череде восприятий, из чего следует, что такие понятия, как причина и следствие, тела и вещи, даже направляющая рука Бога Творца, – это не более чем предположения или мнения. Ни одно из них никогда не было пропущено через опыт.

Удивительно, но Кант был также потрясен эмоциональным накалом трудов Руссо.

Первый из романтиков, Руссо был самым неакадемичным из всех философов, предпочитая высказывать свои взгляды посредством эмоций, нежели рациональных доводов. Его призывам к свободе было суждено стать побудительным мотивом Французской революции. Кант, отличавшийся сдержанностью, если не сухостью характера, находил в Руссо нечто такое, что задевало глубинные струны его внешне черствой души. За фасадом застегнутого на все пуговицы резонера билось сердце тайного романтика, что позднее стало очевидным в его философских воззрениях. Однако в данный момент все эти несопоставимые элементы – идеи Ньютона, Лейбница, Юма, Руссо – оставались именно таковыми. Лишь после того как Кант нашел способ их примирить и впитать их влияние, ему удалось создать свою собственную философскую систему. Но на это у него ушло очень много времени – почти вся жизнь.

По всей видимости, Кант стал испытывать нетерпение – об этом говорит произошедший с ним курьезный случай. Вместо того чтобы опубликовать новую серьезную академическую работу, он написал забавную сатирическую книгу «Грезы духовидца, поясненные грезами метафизики». Этим самым «духовидцем» был шведский мистик-визионер Сведенборг, прославившийся описаниями своих долгих странствий в мире духов. В 1756 г. Сведенборг опубликовал свой восьмитомный труд «Тайны небесные» (Arcana coelestia). К несчастью, этот опус не пользовался спросом, и за десять лет было продано всего четыре экземпляра. Сегодня известно, что один из них купил Иммануил Кант. Эти тома метафизической абракадабры произвели на Канта столь глубокое впечатление, что побудили его взяться за написание целой сатирической книги. В предисловии к ней Кант витиевато заявляет: «Чтобы избежать первого предрассудка, автор отчасти отдал себя во власть второго. С некоторым смирением он признает, что таким образом он искренне хотел доискиваться правды в некоторых рассказах упомянутого рода. Он нашел, как это всегда бывает, когда искать нечего… он не нашел ровно ничего» [2]. Однако скоро становится очевидно, что насмешка Канта над «худшим визионером из всех» и над «разнообразными эфирными мирами… сотворенными… из мошеннических идей» – не совсем то, чем кажется на первый взгляд. Под бесконечным подшучиванием и интеллектуальным презрением угадывается серьезнейший интерес к Сведенборгу. Канту очень хотелось верить в метафизику (пусть даже не в таком эксцентричном виде), но его мощнейший интеллект пытался перекрыть ему этот путь.