Луна и солнце Людовика XIV - Кондратий Биркин Страница 2

– Вот, возьмите. Автор ее, Клод д’Иже, принадлежит к собратьям, знатокам герметического искусства… то есть алхимии, – добавил он, увидев мой недоуменный взгляд.

Сочинение называлось «Новая ассамблея философов химии» («Nouvelle assemblee des Philosophes Chymiques», оно вышло в свет в 1954 году, то есть два года тому назад. Я робко спросил:

– А что означает это странное название?

– Алхимиков именуют Герметическими Философами или Философами Химии, с большой буквы; это – древняя традиция. Что же до слов «новая ассамблея», то это наверняка перекличка со старинным трактатом «Turba philosophorum», то есть – «ассамблея философов», а не «шайка философов», как иногда переводят.

Совершенно сбитый с толку, я поспешил заплатить за книгу и сразу приступил к изучению ее. Это не было пособие для начинающих, но автор сумел сделать текст достаточно ясным для внимательного читателя. Книга эта стала сезамом, открывшим мне первую дверь к тайнам герметического искусства.

Мне понадобилось более года, чтобы раздобыть еще десятка два книг, самых необходимых для познания алхимии. По мере их изучения мое первое представление об этой науке менялось. Раньше я, подобно всем остальным, полагал, что исчерпывающее определение алхимии дано в работе Луи Фигье: «Цель алхимии, как всем известно, есть трансмутация металлов; превратить низкие металлы в благородные, создать золото и серебро искусственными средствами – вот какую задачу ставила перед собой эта странная наука, история которой насчитывает не менее полутора тысячелетий»(Louis Figuier, L’Alchimie et les Alchimistes 1856).

Действительно, мне уже доводилось читать, что в своей практической деятельности, получившей название «магистерия», алхимики пытались создать некую необыкновенную субстанцию, философский камень, который якобы способен преобразовать любой металл, в расплавленном состоянии, в любой другой. Британский монах Роджер Бэкон [5]в книге «Зеркало алхимии» («Miroire d’Alquimie») пишет об этом совершенно определенно: «Алхимия есть наука об изготовлении некоего вещества, или эликсира, который, воздействуя на несовершенные металлы, передает им в момент воздействия свое совершенство».

Первое сомнение в справедливости этой истины возникло у меня, когда я прочитал книгу Грийо де Живри «Собрание колдунов, чародеев и алхимиков» («Le Musee des Sorciers, Mages et Alchimistes»). «Многие из тех, кто никогда не изучал алхимию, – пишет он, – считают ее нагромождением пустых грез и измышлений, отражающих суетное желание получить искусственное золото, желание, порожденное либо банальной алчностью, либо безумным стремлением стать равным Создателю. В то же время люди, всерьез изучающие алхимию, очень скоро обнаруживают за этой побочной целью особое и совершенно не поддающееся описанию очарование: в угрюмом лабиринте средневековой учености лишь она, алхимия, блистает столь же ярко, как гигантские, безмолвные и неподвижные розетки-витражи, которые, возвышаясь над пошлостью обыденности, заливают невыразимым светом величественное пространство спящих соборов».

И тогда я спросил себя: а не является ли сказка насчет превращения металла в золото чем-то вроде пыли, которую швыряют в глаза непосвященным, чтобы отбить у них интерес к постижению подлинных тайн алхимии.

* * *

В наше время золото все еще считается конечной целью герметического искусства, но по другой причине. Наряду с собственно алхимиками (обычно именуемыми: адептами, или артистами, поскольку они владеют секретами Искусства), существовали еще две категории людей, пытавшихся совершить трансмутацию металлов: прежде всего, это суфлеры. и, ближе к нашему времени, архимики. Но широкая публика всегда путала этих ловкачей, единственной целью которых было получение золота, с истинными герметическими философами.

Превосходное определение «суфлерам» дает Рене Маркар в своей книге «Краткая история химии и алхимии» («Petite historie de la Chimie et de l’Alchimie»): «В сфере Большого Искусства «суфлеры» представляют собой маргинальную, низшую секту, где кишат шарлатаны, знахари, сумасшедшие, колдуны, предсказатели; бывшие воры, ловкие мошенники, проходимцы всех мастей, а особенно тупоумные фармацевты, которые воображают, будто им; удалось выведать у «мастеров» крупицу их тайны, похитить искру их гения. Магические обряды и изготовление ядов, что некогда пользовалось определенным спросом – вот нечистые источники, из которых складывался их жалкий доход. Полагая, будто чудесную квинтэссенцию можно изготовить из продуктов животного происхождения, они брали для своих опытов самые невероятные, порой омерзительные ингредиенты. Они не гнушались даже убивать младенцев, чтобы получать их кровь; этим печально прославился зловещий Жиль де Ре [6]. Из-за таких людей судьи без всякого снисхождения относились и к истинным рыцарям Великого Деяния.

Стремясь подражать природе и ее медленной эволюции, алхимики производили бесчисленное количество опытов, продолжительность которых колебалась от нескольких месяцев до многих лет, и часто бывало, что адепт, начав осуществление магистерии, умирал от истощения сил, и ученики его оспаривали честь завершить начатую работу. «Суфлеров» же, людей бессовестных и алчных, такие сроки не устраивали: их обуревала примитивная жажда золота – auri sacra fames [7]. В невежестве своем они пытались ускорить медленное воздействие времени, увеличивая жар в печах, что нередко вело к взрывам, которые ставили точку и опыту, и самому существованию начинающего чародея».

В описании Маркара нет преувеличений. Ведь для создания философского камня необходимы три тайных элемента: первичная материя, уникальное вещество, с которым работает алхимик, подвергая его воздействию тайного огня (иногда называемого первый агент), а затем – воздействию философской ртути. «Суфлеры» понятия не имели, что означают эти символические названия, а потому помещали в свои реторты и тигли что попало. В результате они нечаянно сделали некоторые выдающиеся открытия; иные из этих открытий, увы, оказались для них фатальными: например, на одном из этапов магистерии в тигле соединяются уголь, сера и соль азотной кислоты, что создает опасную смесь, по составу близкую к ружейному пороху!

Рене Маркар имел все основания говорить, что жизненный путь многих «суфлеров» завершился грандиозным взрывом. Вот еще один пример подобного рода, взятый из «Мемуаров новой Аталанты» («Memoires de la nouvelle Atalante») Мэри Менли, появившихся в Великобритании примерно в конце XVII века.

«Одна герцогиня, увлеченная алхимией, встретила человека, который утверждал, будто владеет тайной превращения свинца в золото, то есть, говоря на языке алхимии, – преобразования несовершенных металлов в совершенные. Этот герметический философ просил дать ему только материалы и время, необходимые для осуществления обещанного. Его привезли в имение покровительницы, построили обширную лабораторию, причем всем строго-настрого запретили входить туда, чтобы не мешать ему в работе. Дверь в лабораторию он устроил так, что она поворачивалась на оси, не давая возможности слугам, приносящим еду, заглядывать внутрь: никто не должен был отвлекать его от возвышенных размышлений. За два года, проведенные в замке, он не обменялся ни единым словом ни с кем, даже со своей тщеславной покровительницей. Когда ей впервые было позволено войти в лабораторию, она с приятным удивлением увидела громадные перегонные кубы, котлы, длинные трубы, горны, кузнечные мехи. а также языки адского пламени в трех или четырех печах, расставленных по углам этого своеобразного вулкана. С благоговением смотрела она на закопченное лицо алхимика, бледного, худого, изнуренного дневными опытами и ночными бдениями. Пользуясь каким-то непостижимым жаргоном, тот доложил ей, что дело продвигается успешно, и она настолько ему поверила, что лаборатория уже казалась ей чем-то вроде золото-го рудника. Часто алхимик требовал, чтобы ему доставили новый перегонный куб или огромное количество угля. Когда в конце концов герцогиня обнаружила, что значительная часть ее состояния потрачена на удовлетворение этих просьб, ей пришлось обуздать свое воображение и прислушаться к голосу разума. За два года философу были доставлены горы свинца, а золота не было видно ни грамма. Она поделилась своими сомнениями с алхимиком; тот чистосердечно признался, что сам удивлен этой задержкой, но готов удвоить свои усилия и поставить один весьма рискованный опыт, который до сих пор казался ему опасным. С тем герцогиня удалилась, вновь предавшись золотым надеждам. Однажды, когда она только что отобедала, послышался страшный вопль, а вслед за тем взрыв, похожий на выстрел из большой пушки… Вместе со слугами она кинулась в лабораторию, где увидела две разбитые вдребезги большие реторты и, среди языков пламени, обгоревшее тело химика».