Мечта империи - Марианна Алферова Страница 2

Процессия остановилась напротив императорской ложи. И хотя сегодня никто из гладиаторов не собирался умирать на арене, они выкрикнули, как и тысячу лет назад: «Славься, император! Идущие на смерть приветствуют тебя!»

Руфин кивнул в ответ, а с трибун на арену полетели цветы. Гладиаторы двинулись дальше. Все они были как на подбор высокого роста и широки в плечах.

Победители игр щеголяли в золотых венках.

Но среди этих красавцев Вер выделялся с первого взгляда. На его длинных пшеничных волосах сверкал золотом венок победителя Больших Римских игр, но не по венку его отличали. Поверх доспехов во время помпы он накидывал затканный золотыми пальмовыми ветвями плащ, схожий с нарядом триумфатора, но не из-за плаща римляне останавливали на нем свой взгляд. Вер шагал как будто со всеми в ногу и все же иначе, махал рукой зрителям, но при этом приветствовал не их, а бирюзовое небо над головой. Он не был похож на остальных, даже проигрывая, он все равно выглядел как победитель. Одна половина зрителей его боготворила, другая ненавидела, но все говорили только о нем.

Веру нравились и любовь и ненависть. Пожалуй, ненависти он отдавал предпочтение.

«Интересно, какие чувства я бы испытывал, если бы мы дрались боевым оружием? Если бы Клодия или Варрон могли погибнуть от моей руки?» — сам себя спросил Вер.

Вопрос не ужаснул его и даже не взволновал. Он не испытывал по этому поводу ничего.

— Ненавижу дурацкое хождение, — вздохнула Клодия.

Слова предназначались Веру, но ответил Варрон:

— Какие это игры у тебя? Пятнадцатые? Шестнадцатые?

— Семнадцатые, — ответила Клодия.

Она одного роста с Вером и почти так же широка в плечах, как Варрон. В доспехах ее всегда принимали за мужчину.

— На три меньше, чем у меня. Кто сегодня выходит против тебя? — продолжал допытываться Варрон.

— Бык…

— А, Бык, он здоровый. Пока махнет рукой, ты успеешь обежать вокруг арены.

Бык был новичком, в первый раз выходил на бой, и его никто не боялся. А зря. Новичков надо бояться. Хлор тоже был новичок, а у Элия заканчивался второй контракт. Вер невольно передернул плечами. Он старался забыть тот день и все равно постоянно вспоминал. Трудно не вспоминать, когда Гай Элий Мессий Деций занял место в сенаторской ложе и вместе с Марцией приветственно машет ему.

— Вер, у Элия на правой ноге протез? — шепнула Клодия. Она спрашивала об этом каждый раз, когда видела Элия в Колизее.

— Нет, ему восстановили обе ноги. Только правая хуже срослась и осталась короче.

— Ерунда. Говорю, у него протез, — заявил Варрон. — Иначе почему он всюду появляется в тоге?

— Ты повторяешь слово в слово то, что пишет Вилда в своем «Гладиаторском вестнике», — заметил Вер. — Или она повторяет за тобой?

Лицо Варрона пошло пятнами. У Вилды был осведомитель среди гладиаторов, и многие подозревали, что это Варрон.

— Это не ее вестник, а Пизона, — Клодия игриво помахала Элию рукою. Сенатор кивнул в ответ дружески и отнюдь не покровительственно. Он всем так кивал. — Я уверена, что на следующий год Элия непременно изберут консулом.

— Пизон выложит миллион сестерциев, лишь бы не допустить этого, — не без оснований предположил Варрон.

— Ставлю сестерций, что его изберут, — заметил Вер. — Просто потому, что свой миллион Пизону поставить не на кого. Разве только на себя.

Мысль о том, что Пизон может сделаться консулом, вызвала врыв смеха. Банкир оглянулся и посмотрел на своих подопечных подозрительно.

— Не бывать Элию в сенате, если бы не его гладиаторское прошлое, — пробурчал Цыпа.

— Что в таком случае мешает тебе стать сенатором? — поинтересовался Вер.

— Я еще буду.

— Да, да, все мы станем сенаторами, — хихикнула Клодия. — Я, Вер и ты, Варрон… Ты хочешь носить тогу с пурпурной полосой, а, Вер?

— Нет, — с фальшивой горячностью запротестовал Вер. — Сенат — это еще хуже, чем арена. К тому же туда собрался Цыпа. Значит, я точно не пойду в курию.

— А ты, Варрон? Тебе бы пошла сенаторская тога! — не унималась Клодия.

Варрон ничего не ответил и лишь нахмурил брови. В последние месяцы он открыто враждовал с Кло-дией. Это мало походило на пикировку мужчины и женщины, которая готова вот-вот перерасти во взаимную симпатию. Эта была завистливая и непримиримая вражда двух бойцов, соперничающих в одном деле.

«Хорошо, что сегодня они не в паре, — подумал Вер. — Когда-нибудь они убьют друг друга, и это даже не будет смешно».

Круг замкнулся. Гладиаторы вошли в «отстойник» — небольшое помещение в куникуле, где бойцы ожидали своего выхода на арену. Те, кто должен был выступать в конце, удалились в свои раздевалки. Вер выйдет на арену первым — едва отзвучат трубы, едва пробегут, выделывая замысловатые кульбиты, акробаты, в «отстойнике» прозвенит оглушительный звонок и раздастся пронзительный, лишенный эмоций голос распорядителя: «Вер и Красавчик — на арену!»

— Не люблю я первый день игр, — буркнул Варрон. — Контрактов нет — выкладываешься за милостыню, которую Пизон именует платой. Ему бы, жадобе, так платили. Завтра — другое дело. Завтра будет хороший день, ведь так, Вер? — Варрон дружески пихнул приятеля в плечо.

— Акробаты уже ушли, сейчас наша очередь, — отозвался Вер.

— Будешь снимать доспехи? — вызывающе спросила Клодия, оглядывая легкие пластиковые доспехи Вера, украшенные золотым узором. — Я как-то выступала даже без нагрудника.

— И чуть не осталась без одной титьки, — поддакнул Варрон.

— А почему бы нет? — Вер принялся расстегивать ремешки наручей. — Для красоты зрелища я могу отказаться от многого. Даже от меча. Но вряд ли мою самоотверженность оценят.

— Это не смелость, это глупость, подобное безрассудство недопустимо, — тут же встрял со своими поучениями Цыпа.

— Не волнуйся, Цыпа, я надел протектор и шлем.

Так что детородный орган и голова будут целы. А без всего остального можно обойтись, — отвечал Вер. — В Эсквилинской больнице делают прекрасные протезы. Закажи там себе новую голову, если вдруг позабудешь строку из «Илиады».

Вер взял меч, сделал несколько оборотов кистью. Голоса разом смолкли. Не потому, что в отстойнике перестали орать, а потому, что Вер никого больше не слышал. Руки двигались сами по себе, повторяя заученные движения. Краем глаза Вер заметил Красавчика. Тот был закован в броню с головы до ног. Пробить тупым гладиаторским мечом можно лишь места сочленений. Гораздо проще сбить Красавчика с ног. Но учитывая, что тот на двадцать фунтов тяжелее Вера, задача тоже не из легких. Репродуктор ожил и зарокотал:

— Вер, Красавчик! На арену!