История Испании - Артуро Перес-Реверте Страница 2

Жила-была в стародавние времена прекрасная шкура быка, напоминающая очертаниями Испанию, и звалась она Исхафан, что означает, ну, или означало: «земля кроликов», – клянусь вам, слово обозначало именно это. И была она населена сотней племен, каждое из которых говорило на своем языке и жило на свой манер. Даже хуже: при каждом удобном случае они выпускали друг другу кишки, а в альянсы между собой вступали исключительно с целью расколошматить соседа, который выглядел послабее, но выделялся при этом завидными урожаями и стадами или же мог похвастаться красотой женщин, статью мужчин и роскошью хижин. Будь ты кантабром, астуром, бастетаном, мастиеном, илергетом, или кто там еще под руку попадется, но если дела у тебя шли неплохо – этого было вполне достаточно, чтобы парочка твоих менее удачливых соседей-племен сбилась гуртом и прошлась по тебе с камнем, бронзой или железом в руке, в зависимости от той доисторической эпохи, что стояла на дворе. Зависть и злоба уже в те далекие времена являлись фирменным знаком данной территории, что нашло свое отражение в самых древних текстах, нас упоминающих. Исхафан, как я уже сказал. Другими словами, оно самое. В общем и целом вся эта банда двуногих животных, довольно резво плодящихся, как было установлено уже сильно позже, может быть разделена на две большие этнические группы: иберы и кельты. Первые были низенькими, смугленькими и более удачливыми по части солнца, полезных ископаемых, сельского хозяйства, пляжей, заморского туризма со стороны финикийцев и греков, а также других представляющих интерес факторов экономики. Кельты же, напротив, были блондинами, отличались большей свирепостью и зачастую бедностью. Данную проблему они решали, совершая набеги на южные территории – в первую очередь, естественно, с целью наладить более тесные связи с иберами. Последние, не будучи такими буйными, как блондины с верхней части Полуострова, имели-таки свой южный пунктик и свои исконные пристрастия (вспомним, например, Даму из Эльче). Иберы, натурально, относились к визитам своих северных соседей с неудовольствием и зачастую отвечали им тем же. Так что в те промежутки времени, которые оставались у них свободными от реализации внутренних, промеж себя, планов по взаимному уничтожению, иберы и кельты переносили эти занятия вовне, то бишь друг на друга, безо всяких там комплексов и прочих сложностей. Метода эта в немалой степени облегчалась мечом самого что ни на есть местного происхождения по имени фальката. Это было настоящее чудо-оружие, выкованное из железа, – Диодор Сицилийский охарактеризовал его как великолепное, – которое в умелых руках резало, словно опасная бритва. А также, что, собственно, от него и требовалось, предоставляло иберам, кельтам и остальным участникам той честно́й компании все возможности для захватывающей групповой терапии и прекрасных коллективных экспериментов в хирургии – резни по живому и без наркоза. (Глядя в будущее, отметим, что чрезвычайно символично вот что: первая вещь местного производства, превозносимая греками и римлянами, оказалась холодным оружием.) А поскольку в те давние времена Полуостров наш был столь густо покрыт лесами, что белка пробегала по нему из конца в конец, прыгая с ветки на ветку, все эти шумные рейды, выпускания кишок при помощи фалькаты и другие социальные мероприятия могли осуществляться в теньке, что немало способствовало как их успеху, так и соответствующим желаниям. В общем, весьма мотивировало. В любом случае следует признать, что в искусстве протыкать шкуру – свою или же чужую – что иберы, что кельты, а позднее и те кельтиберы, что стали результатом романтических набегов либо с верха бычьей шкуры, либо с ее низа, были настоящими виртуозами. Для них, свирепых и отчаянных до дури, жизнь собственная или чужая в буквальном смысле стоила не больше того, что называется словом на три буквы. По свидетельствам летописцев той эпохи, наши прадеды умирали, убивая сами, когда их громили в бою, и распевая песни, когда их распинали. Кроме того, они осуществляли коллективный суицид, когда загибался вождь их племени или проигрывала их футбольная команда, а их женщины, вступая в разборки, не гнушались оружием. Так что, окажись ты их врагом и попади им в руки, они тебя… Короче, лучше было туда не попадать. А если уж эти ангелоподобные существа обоего пола заливали в себя по нескольку литровок каэлии, то бишь пива той эпохи, то тут уж я вообще молчу. Только представьте себе выпивоны на свежем воздухе, что закатывали мои кузены. И кузины. Что же касается религиозных практик, то, естественно, в условиях отсутствия (пока еще) церковных пастырей, что пасли бы их души, запрещая совокупление, презервативы и аборты, отсутствия (пока еще) мобильного телефона, музыкального шоу «Операция „Триумф“» ^[6] и совместного исполнения «спаси и сохрани» с пеной у рта, они поклонялись рекам, горам, лесам, луне и тому подобному. И вот такой предстает пред нами, плюс-минус век, панорама земли кроликов в те времена, когда, лет за восемьсот до того момента, как Святой Дух, прикинувшись голубем, посетил Деву Марию, некие моряки и купцы, похожие на пиратов до степени смешения и называемые финикийцами, переправились через Средиземное море и высадились на берег. И привезли с собой две вещи, что обретут в Испании далеко не одинаковые популярность и судьбу: деньги (успех больший) и алфавит (меньший). Не кто иной, как те же финикийцы, организовали на рынке недвижимости пузырь, скупив собственность на побережье и опередив тем самым британских пенсионеров и симпатичных русских мафиози, которые отплясывают теперь вместе с птичками ^[7] в Бенидорме. Но о финикийцах, греках и других подобных им народах мы поговорим в следующей главе. Или нет.