Леонид Гайдай - Евгений Новицкий Страница 2

Детство. Отрочество. Юность

У Леонида Гайдая было счастливое детство. Да и почти вся его жизнь была счастливой. Иначе и быть не могло у человека, создавшего почти два десятка самых веселых кинокомедий за весь период существования советского кино. Неудачника, несчастливца, обиженного на жизнь, не хватило бы и на сотую долю такого объема. Жизнеутверждающее, оптимистичное, солнечное искусство (а именно таков кинематограф Гайдая) — прерогатива баловней судьбы или, по крайней мере, никогда не унывающих людей, энергичных, жизнестойких, но при этом светлых, одухотворенных, доброжелательно смотрящих на мир. Всё это — тоже про Гайдая.

Но если во взрослой жизни Леонида Иовича всё-таки были и война, и болезни, и многолетняя борьба с цензурой, то детство его, кажется, не было омрачено ничем. Это задним числом кажется совершенно естественным и закономерным: будущий гений комедии не мог созревать в условиях, далеких от идеала, — напротив, лишь в условиях, максимально к идеалу приближенных.

А вот отцу Леонида, Иову Исидоровичу, пришлось-таки в свое время хлебнуть лиха. Он родился 5(18) мая 1886 года на Украине, в селе Ореховщина Полтавской губернии. Семейная легенда гласит, что своим необычным именем Иов Гайдай обязан негодяю-попу, пропойце и вымогателю, который крестил детей «нормальными» именами лишь за определенную мзду.

— Дашь поросенка, — заявил поп Исидору Гайдаю, — так и быть, станет твой сын Гришкой. А нет, пеняй на себя: Иовом запишу.

Поросенка взять было неоткуда. Эдакую роскошь семейство бывших крепостных никак не могло себе позволить. В подобных жизненных условиях не менее затруднительной была бы и слишком долгая опека над детьми, так что Иов с малых лет принужден был работать — то на мельнице, то на свекловичном поле. Приходилось ему трудиться и в городе Миргороде, обессмерченном Гоголем, тоже уроженцем Полтавской губернии. Велик соблазн счесть это корневое соседство первым намеком на грядущее появление на Руси еще одного великого юмориста и сатирика с украинской фамилией.

Сыздетства поставленный перед необходимостью самостоятельно зарабатывать на хлеб, маленький Иов успел получить всего три класса образования, но в конце позапрошлого столетия это кое-что значило. Едва обучившись грамоте, Гайдай тут же пристрастился к чтению. Уже в те годы он находил возможность откладывать часть заработанных денег на покупку книг. Это серьезное увлечение Иов Исидорович пронес с собой через всю жизнь.

Но именно любовь к чтению серьезно подвела Иова Гайдая в неспокойные годы первой русской революции. Парень любил порадовать неграмотных знакомых чтением вслух хороших рассказов или стихов из книжек. А однажды прочел крестьянам не художественное произведение и не газету, а случайно попавшую ему в руки эсеровскую прокламацию.

Это бы еще ничего — кто из сельских работяг по собственному почину стал бы доносить на своего земляка? Но случилось так, что те же эсеры, которые распространяли прокламации, в 1906 году совершили вооруженный набег на богатый дом «свеклозаводчика» Богданова. Вероятно, Иову Гайдаю доводилось работать и на его свекловичных полях, так что наводнившая Ореховщину полиция не могла не выйти на юного любителя печатного слова.

Время было неспокойное, а с революционерами власти не церемонились и в более благополучные годы. Поэтому участь 21-летнего Иова Гайдая была, можно сказать, предрешена. Его арестовали в сентябре 1906 года, сразу же после того, как был совершен грабеж. В течение полутора лет Гайдай мыкался по тюрьмам. В марте 1908 года он был осужден на каторжные работы на шесть лет и восемь месяцев и незамедлительно направлен на строительство Амурской железной дороги.

Еще будучи в Бутырке, Гайдай сблизился с настоящими политзаключенными — самоотверженными интеллигентами-идеалистами. И в московской тюрьме, и на каторге борцы за справедливость станут для него учителями и наставниками, поддержат его вечную тягу к самообразованию.

По пути на каторгу Иов сдружился с неким неунывающим студентом, который обучил его бухгалтерскому делу. Именно счетоводство станет последней и главной профессией в жизни Иова Гайдая (хоть какое-то возмещение ущерба, понесенного им на долгом и трудном пути через всю страну, когда приходилось передвигаться в тяжеленных кандалах, последствия чего давали знать о себе до самой смерти Иова Исидоровича).

Каторга Иова Гайдая закончилась в мае 1913 года. По отбытии срока Гайдай остался в приамурском городе Алексеевске (основан в 1911 году и назван в честь наследника престола царевича Алексея), который в 1917 году будет переименован в Свободный. Поначалу Гайдай продолжал трудиться на железной дороге, но уже не как каторжанин, а как наемный старший рабочий. А вскоре после революции Иов Исидорович устроился в железнодорожную контору счетоводом и проработал на этой должности до 1947-го, когда вышел на пенсию. С годами он сумел отлично проявить себя на службе, а потому не задержался в сугубо периферийном Свободном. Его перевели сначала в Читу, а затем в Иркутск.

Еще до того, как Иов Гайдай обрел профессию, к нему пришла настоящая любовь. Пришла буквально — приехала с другого конца страны, из села Старая Рязань на берегу Оки. Налаживанию личной жизни Иова поспособствовал его товарищ по каторге, бывший балтийский матрос Егор Любимов. Пронеся рука об руку с Гайдаем тяжкий крест, Любимов не сомневался в исключительной порядочности и многих прочих прекрасных качествах друга. Лучшего суженого для его племянницы и придумать было нельзя.

В общем, Егор Иванович выступил сватом одновременно и для близкой родственницы, и для близкого друга. Заставил Иова сняться в фотоателье при полном параде, отправил племяннице карточку и расписал все достоинства кандидата в женихи. Точнее, рассказал о нем чистую правду.

У Марии Ивановны Любимовой не было оснований сомневаться в рекомендациях дяди, так что на встречу со своей судьбой она отправилась не раздумывая. Сватовство удалось на славу — Иов и Мария влюбились друг в друга с первой встречи, а вскоре обвенчались.