Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию - Алистер МакГрат Страница 19
Клайв Стейплз Льюис. Человек, подаривший миру Нарнию - Алистер МакГрат читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Из документов следует также поразительный факт: летом в колледже Кибл проходили подготовку двое К. С. Льюисов. Наш К. С. Льюис был зачислен в роту Е 7 мая 1917 года [125]. 5 июля 1917 года другой К. С. Льюис, приписанный к полку легкой пехоты Оксфорда и Букингема, был зачислен в роту С [126]. Три месяца спустя он был «направлен переводом» в Шестой полк Миддлсекса [127].
Из переписки за июль 1917 года ясно следует, что Льюис знал о присутствии в Кибле полного тезки. Он постоянно подчеркивает, что письма ему следует адресовать в роту Е, иначе их могут доставить другому Льюису, из роты С [128]. Кто же был этот второй К. С. Льюис? К счастью, сохранившихся документов достаточно, чтобы ответить на этот вопрос.
Вскоре после конца войны полный список всех кадетов, проходивших подготовку в роте С Четвертого кадетского батальона, был составлен их командиром капитаном Ф. У. Мейтсоном и сверен с официальными списками британской армии в декабре 1918 года. Затем Мейтсон написал всем своим кадетам и, получив ответ, опубликовал их адреса. Этот ценный документ, опубликованный частным порядком колледжем Кибл в 1920 году, содержит между прочим и такую строку [129]:
Льюис К. С., младший лейтенант, Шестой Мидлсексский полк, Бринвел, Пентала, Аберавон.
Это однозначно подтверждает, что Мейтсон имел возможность установить после войны контакт с Льюисом из роты С и уточнить его адрес — в Южном Уэльсе. Кстати, возможно, именно из-за путаницы с двумя Льюисами нашему К. С. военное министерство так и не выплатило часть жалования, которое причиталось ему к концу войны [130].
24 октября 1922 Льюис встречался в Университи-колледже со «Стрижами», литературным обществом колледжа, которое он помогал возродить после Великой войны. Оказалось, что в этот раз студенты собрались в тех самых комнатах, которые он сам занимал в 1917 году. Запись в его дневнике под этой датой 1922 года представляет интерес, так как передает три важных для Льюиса воспоминания пятилетней давности.
Сюда меня впервые принесли мертвецки пьяным; здесь я написал несколько стихотворений из «Плененных духов». Здесь была Д. [131]
Каждое из этих воспоминаний открывает перед нами один из ключевых аспектов личного развития Льюиса в то оксфордское лето 1917 года. И только одно из них затрагивает литературу.
Первое воспоминание относится к вечеринке в июне 1917 года, где Льюис «напился по-королевски». Льюису кажется, что этот ужин состоялся в Эксетер-колледже, но сохранившиеся свидетельства указывают скорее на находящийся поблизости колледж Брасенос (что само по себе подтверждает, насколько весело Льюис провел тот вечер). Изрядные порции спиртного развязали ему язык, и Льюис неблагоразумно проболтался о растущем интересе к садомазохизму, в чем он уже слегка пристыженно признавался Артуру Гривзу [132]. Льюис запомнил, как бродил среди собутыльников и просил каждого позволить ему «выпороть его по ш. за удар» [133]. Других воспоминаний о том дебоше у Льюиса не сохранилось, за исключением того, что наутро он проснулся на полу собственной комнаты в Университи-колледже.
Эта не совсем обычная склонность проявилась у юного Льюиса чуть ранее в том же году и побудила к изучению эротических сочинения маркиза де Сада (1740–1814). В эту пору Льюису также доставляло удовольствие чтение тех разделов «Исповеди» Жан-Жака Руссо (1770), где речь шла о радостях порки, и он сравнивал себя с Уильямом Моррисом (1834–1896) как с «особым любителем розги». Однажды он извинился перед Гривзом за то, что письмо пишет «на коленке» и это выражение тут же пробудило в его мозгу отвлекающие от темы эротические ассоциации:
«На коленке» — тут же приходит на ум удобная позиция для порки, вернее, не для порки (нет замаха), а для той пытки мочалкой. Эта позиция с ее детскими, младенческими ассоциациями, содержит в себе нечто дивно интимное и вместе с тем очень унизительное для жертвы [134].
Хотя флагеллянтские фантазии Льюиса чаще всего направлялись на красивых женщин (вероятно, в том числе на сестру Гривза Лили) [135], письма из Оксфорда указывают, что он готов был включить в число объектов своей мечты и юношей.
В трех письмах Артуру Гривзу, датированных началом 1917 года, стоит подпись «Филомастикс» (греческое слово, означающее «любитель кнута») [136]. Льюис пытался объяснить растущее увлечение «чувственной жестокостью», зная, что Гривз не разделяет этот интерес и нисколько ему не сочувствует. «Очень, очень немногие, — признает Льюис, — питают столь странную склонность» [137]. Гривз явно не принадлежал к числу этих немногих. Более того, с весны 1915 до лета 1918 года Льюис именует Гривза прозвищем «Галахад», намекая на целомудрие своего доверенного друга и стойкость, с какой тот противостоял искушениям, слишком сильным для самого Льюиса.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии