История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - Маршалл Ходжсон Страница 19

Если нам необходимо выбрать и применить определенный подход к изучению цивилизации, то нужно тщательно подходить к использованию терминов. Нужно выделять именно термины, уместные для данного вопроса. Употребляя такие слова, как «ойкумена», «Осевое время», «Исламский мир» и «исламизация», я старался ввести новое значение или заимствовать редкие формы вместо общепринятых. Мне нелегко далось это решение, так как я осознаю, что любой историк, равно как и философ, несет определенные обязательства перед читателем. Непосредственно в изучении вопроса он должен быть понятен читателю. Тем не менее использование некоторых специальных терминов и выражений необходимо. Во многих дисциплинах ученым даже мечтать не приходится о том, чтобы взять терминологию из повседневной речи. Даже если между учеными существуют некоторые разногласия по поводу терминологии, каждый из них осознает, что должен с особой точностью подходить к подбору слов и определений. В противном случае попытка использовать популярную общепринятую лексику, которая, например, отражена в словаре, может привести к непоправимым последствиям. Историки (особенно исламоведы) слишком часто избегают самобытности и довольствуются тем, что называется «обычная практика». Они отмечают, что терминологические обсуждения нередко приводят к мелочности и не позволяют историкам выстроить единый целостный корпус, который можно применить для любых случаев. Они полагают, что терминология может существовать сама по тебе, но это не так. Как минимум необходимо нести ответственность при выборе двусмысленных терминов, которые нужно описывать как можно точнее.

Терминология — это основной элемент, на котором строится суждение. Благодаря терминам автор определяет категории, которыми будет руководствоваться в своей области, или по крайней мере все категории, которые хотя бы косвенно связаны с его исследованием. Предполагаемые категории автоматически сокращают круг возможных вопросов, как минимум постоянных вопросов, находящихся за пределами основной темы. В свою очередь, поставленные вопросы определяют, какие ответы необходимы для их окончательного разрешения. История научных ошибок доказывает, что нередко неверно поставленный вопрос зависит от неправильных предпосылок. Соответственно, успех научного исследования во многом зависит от правильно выбранной терминологии.

Существует два распространенных типа неправильного использования: перестраховочный подход и ревизионистский. Перестраховочный подход признает, что обычное использование терминологии может привести к неправильному пониманию текста, тем не менее продолжает ему следовать. Однако этот подход подразумевает предупреждение, что определенный термин или категорию не стоит понимать в общепринятом значении. Ревизионисты предпочитают сразу напрямую заменять двусмысленные термины (или предвзятые категории) более здравыми.

Те, у кого не было возможности убедиться, что распространенные ошибки настолько же явны, как и ревизионистские убеждения, или что предложенные замещения в дальнейшем не приведут к заблуждению, обычно ждут помощи со стороны. Но даже те, кто расценивает ревизионистский подход как самый практичный, понимают, что преимущества замены не перевешивают недостатки, которые возникают при каждом нарушении непрерывности.

Как можно заметить из моей защиты термина «исламизированный» в данной работе, я настойчиво и беспрецедентно соблюдаю ревизионистский подход. Мне кажется, что категории и термины, возникшие из арабистских предрассудков, нуждаются в решительном преобразовании. Но существуют и другие случаи, когда неправильное использование влечет за собой ложные представления. Например, если в дискуссиях на тему так называемого «исламского феодализма» термин «феодальное владение» заменить выражением «земельное пожалование», тогда появится двоякий смысл. Если обсуждение логически выстроено, то подобная замена облегчит положение, и многие объяснения будут излишни. Однако зачастую в дискуссиях и предположениях обнаруживаются серьезные несоответствия и даже абсурдные вещи. В последнем случае для науки нежелательно скрываться от последствий точного использования.

Наиболее распространенные компромиссные ошибки усиливают предрассудки, на которых они по сути основываются. Человеческая натура такова, что при совершении подобных ошибок предостережения только усугубят положение. Человек не держит в поле зрения предостережения, касающиеся тех версий, которые ему импонируют, тем более если эти версии постоянно подкрепляются специальными терминами. В данном случае новые термины и новая практика могут повлиять только по отдельности. При этом старые термины и прежний опыт даже с исправлениями не смогут превзойти сами себя. В любом случае в исследовании ислама и цивилизации в целом несоответствия настолько велики, что попытка соблюдать последовательность обречена на провал. По сути наша наука до сих пор находится на «доисторическом» уровне. Непрерывная связь с прежними версиями и предположениями должна обладать минимальной ценностью.

Однако некоторые историки уже озаботились проблемой, как прояснить ситуацию. В области исламских исследований ученые уже избавились от терминов «мавританский», «туранский» и «сарацин». Каждый из этих терминов, означая категорию, казался слишком запутанным для реформы и поэтому не обладал особой ценностью. Однако осталось еще огромное множество случаев, которые нужно прояснить. Например, случаи, касающиеся названия территорий. Европейские историки, давая названия исторической территории Швейцарии, Австрии, Германии, Бельгии и Франции, не учитывают их прежнее политическое положение. В свою очередь, многие исламоведы рассуждают о прошлом в терминах «Персия», «Афганистан», «Сирия и Палестина» и «Айван». Но все эти названия, по крайне мере в общепринятом значении, отражают современные реалии. Нужно признать, что подобная терминология неуместна. Ее нельзя использовать в обсуждении определенных исторических событий, где необходимо точно указывать границы тех времен. Также эти термины не подходят для описания долгосрочного развития в определенных странах и их тенденций. Современные границы редко повторяют старые унаследованные территории, и, следовательно, подобная дискуссия не будет плодотворной. Нам стоит привыкнуть использовать термины, отвечающие географии и политической ситуации рассматриваемого периода. Но при более общем обсуждении нужно учитывать критерий уместности.

Рассмотрим один наглядный пример. Так, береговая линия между Средиземноморьем и Сирийской пустыней имеет общие линии и должна рассматриваться в комплексе. Если для этой территории, включающей современные Айван и Палестину, мы не используем термин «Сирия» — самое общее определение — и при этом исключаем все восточные (по французскому договору) территории современной Сирии, то нам необходимо подобрать другой термин. Этот факт осознают многие ученые, но, руководствуясь современными политическими критериями, они стараются выразить свою мысль в подобных терминах. Прежде всего термин «Израиль» по известным причинам нельзя использовать в современном значении. С другой стороны, перефразированное выражение «Сирия, включая Айван и Палестину» не только звучит громоздко, но и является неточным, так как не исключает лишние территории. Сочетание «Сирия и Палестина» будет звучать политически некорректно, так как Айван по умолчанию включается в территорию «Сирии» (на военных картах эти страны закрашивались одинаковым цветом как владения Франции). Частично этот подход отражает западный взгляд наместо Палестины в мире, в соответствии с ним Палестина отделялась от Сирии. Однако при обобщенном понимании мы получаем военный компромисс, при котором значимость юной Сирии в исламском мире значительно преувеличена. Между тем не учитываются интересы тех, кто населяет эти территории в соответствии с современной политической картой. Поэтому было решено использовать термин «Левант» для обозначения определенной небольшой территории. Но при этом нам необходимо оговорить условия, когда «Левант» используется в более широком значении. Более того, мы в любом случае сталкиваемся с интересами Франции, которая в дальнейшем установит мандат над двумя государствами «Леванта». Подобные уступки текущему политическому положению и сентиментальным понятиям заканчиваются ничем. Иногда политические договоры и повседневный язык попросту игнорируются, и в итоге используются только термины, отвечающие исключительно историческим задачам. В подобном случае, несмотря на то, что можно изобрести новый термин, который позаимствуют политики, мы оставим термин «Сирия» в старом его значении. Так как значение этого слова, бытовавшее до 1918 г., вполне подходит для нашего исследования. Хотя во избежание столкновения мы можем принять выражение «географическая Сирия» или «Сирийские земли». Но в любом случае в подобном выражении должно присутствовать прилагательное «сирийский». Читатель может сам решить, что для него удобнее. Но при любом раскладе необходимо вводить специальные термины. Я посчитал полезным обратиться к статье, чтобы обозначить географическое положение, отличающееся от современного государственного деления. Так, например, «Ирак» означает южную часть современного государства. Однако здесь мы не будем использовать выражения с прилагательным, обозначающим государство, и существительным «область» или «земли».