Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд - И. Петровский Страница 19

Как же обстояло дело в области военной экономики и вооружения? Баланс продовольственного и сырьевого положения Германии в начале Второй мировой войны не оставлял никакого сомнения в том, что запасов, поскольку они не полностью производились в самой стране, хватит максимум на 9—12 месяцев ведения войны. (Зависимость от заграницы: цинк — 25 %, свинец — 50, медь — 70, олово — 90, никель — 95, бокситы — 99, минеральные масла — 65 и каучук — 80 %.) Необходимо было с самого начала радикально перестроить хозяйство на войну и перейти к планированию на длительный срок. Но формулирование и приоритетность различных производственных программ показывали, сколь мало высшее руководство исходило из целеустремленного, единого, охватывающего всю войну в целом плана, в котором как военно-политическая, так и экономическая сторона ведения войны в равной степени согласовывались бы друг с другом. В надежде быстро закончить войну оно только до лета 1941 года более 10 раз перерабатывало программы военного производства и заново определяло приоритетность тех или иных его отраслей. Начальнику управления военной экономики и вооружения ОКБ [генералу Томасу] даже пришлось в конце концов просить однозначно разъяснить ему, «что же действительно является самым важным». То на первом плане стояло производство боеприпасов, то программы выпуска подводных лодок и самолетов, а затем центр тяжести снова переносился на танки и химические вещества и т. д.

Эта вызывавшая большую нервотрепку борьба за приоритет в программах интересов между тремя составными частями вермахта (сухопутными войсками, ВВС и ВМФ) являлась не в последнюю очередь результатом недостаточной координации между ОКВ и главными командованиями сухопутных войск, военно-воздушных сил и военноморского флота. К тому же руководящие лица рейха только весной 1941 года пришли к пониманию того, что на случай более длительной войны гораздо важнее расширить сырьевую базу, чем просто увеличивать выпуск оружия и боеприпасов. Слишком медленное расширение германской военной экономики, несомненно, было решающей ошибкой. Однако это вовсе не значит, что она была для рейха равносильна потере «любого шанса на победу». Не идет здесь речь и об «упущенной возможности».

Ведь ни крупные достижения в эру Шпеера (1942–1945 гг.) в военной промышленности и экономике благодаря более совершенной организации производства, а также новым мерам по рационализации и тотальной мобилизации германской и иностранной рабочей силы, ни исчерпание хозяйственного потенциала захваченных областей неспособны были в конечном счете изменить тот факт, что даже и без усиленной воздушной войны германское производство готовой военной продукции могло быть повышено по сравнению с его максимальным уровнем (ср. июль 1941 года) всего лишь на 20–30 %. Но тогда бы военное производство натолкнулось на слишком низкий уровень покрытия сырьевых потребностей, на то узкое место, которое неизбежно должно было ограничить его. Ведь поддававшийся предвидению прогресс вражеских держав в области военного производства был столь огромен (уже в 1943 году соотношение ударной боевой силы между Германией и Японией, с одной стороны, и Соединенными Штатами, Великобританией и Советским Союзом — с другой, равнялось 1:3,4; к тому же противник (прежде всего США) мог почти совершенно беспрепятственно производить эту продукцию), что отставание Германии становилось бы все большим и при дальнейшем росте производства.

Полное расстройство германской экономики началось в 1944 году. В конце июня имперский министр боеприпасов и вооружения Шпеер составил памятную записку, которую он направил Гитлеру. В ней, в частности, говорилось: «[…] противнику удалось в результате [воздушных налетов] увеличить потери авиационного бензина на 90 %». Если такие налеты продолжатся в сентябре, «удовлетворение самых срочных потребностей вермахта в необходимых количествах обеспечить уже не представится возможным, ибо с этого момента возникнет непредвиденная брешь», которая будет иметь «трагические последствия»! Через восемь недель Шпеер писал: «[…] если налеты на предприятия химической промышленности продолжатся и в сентябре с такой же силой и с той же точностью, как в августе, производство химической продукции упадет и все ее последние складские запасы будут исчерпаны. Таким образом, будут отсутствовать именно те материалы, которые необходимы для дальнейшего ведения современной войны». После войны Шпеер дополнил эти данные, указав, что все экономические усилия, предпринимавшиеся примерно с 1943 года, оказались безрезультатными, поскольку соединения союзнической бомбардировочной авиации с мая 1944 года перенесли центр тяжести на уничтожение германских запасов горючего, а с сентября — на разрушение германской транспортной системы. «Это привело к катастрофе. С этого момента мы лишились 90 % горючего. Успех этих налетов был равнозначен проигрышу войны в производственнотехническом отношении, ибо без горючего не помогут никакие новые танки и реактивные самолеты».

В материалах Института экономических исследований справедливо констатируется: «[…] никаких шансов выиграть эту войну в экономическом отношении, где решающую роль играли промышленные предприятия, не имелось. Германия была решающим образом экономически ослаблена в результате воздушной войны и территориальных потерь (например, Верхняя Силезия и т. п.). (К этому следовало бы добавить потери рабочей силы из-за мобилизации в вермахт. Осенью 1944 года на военную службу ежемесячно мобилизовывалось свыше 200 000 человек, в первую очередь из металлургической промышленности.) Если бы эти факторы даже и не оказывали столь интенсивного воздействия, решение исхода войны в перспективе должно было принести превосходство противной стороны в людских резервах, ресурсах сырья и в производственных мощностях».

* * *

В 1944 году кризис германского ведения войны достиг своей наивысшей точки. На востоке Красная Армия продолжала свое продвижение на запад по всему фронту от Лапландии до Черного моря. На севере она атаковала Пет-само (Печенга) и финнов на Карельском перешейке. На центральном участке фронта она разгромила германскую группу армий «Центр» и вступила в Восточную Пруссию. Ее наступление приостановилось только на Висле. Одновременно она уничтожила южное крыло германских войск, вернув себе Украину и Крым. Ее дивизии уже пробились в Польшу, в восточную часть Чехословакии и Румынию, когда 6 июня 1944 года последовала давно ожидавшаяся крупная высадка войск союзников в Нормандии. Превосходство в численности и вооружении англо-американских экспедиционных сил было настолько велико, что противник уже через несколько недель прорвал германские отсечные позиции и в августе смог освободить Париж, между тем как в Южной Франции высаживались новые войска.

На совещаниях по обсуждению обстановки Гитлер еще до этой высадки неоднократно подчеркивал, что, если союзникам удастся твердо закрепиться на континенте, война для Германии проиграна. Теперь такой момент наступил, и, учитывая всю серьезность положения, [командующий оккупационными войсками во Франции] генерал-фельдмаршал Роммель без промедления предложил верховному главнокомандующему вермахта самый разумный выход: заключить перемирие. Но Гитлер и не думал об этом; напротив, он возложил все свои надежды на «разногласия» между союзниками, которые однажды станут так велики, что между ними произойдет разрыв. Коалиции, мол, как показывает мировая история, всегда распадались. А потому все дело в том, чтобы, как бы ни было трудно, дождаться этого момента. Гитлер говорил дословно следующее: «Моя задача, особенно с 1941 года, не терять самообладания, а если что-то грозит крахом, вновь и вновь находить выходы и вспомогательные средства, чтобы как-то подправлять историю. Я вполне могу сказать: большего кризиса, чем мы имели в этом году на Востоке (разгром группы армий «Центр». — Авт.), представить себе нельзя». Но с помощью «железного, волевого характера» эту войну выиграть можно; если станет необходимо, он будет продолжать биться и на Рейне до тех пор, пока, как сказал Фридрих Великий, один из наших «проклятых противников» не выдохнется.