Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II - Петр Мультатули Страница 19

С лёгкой руки советской пропаганды в сознании большинства людей утвердился ложный образ Александра Фёдоровича Керенского. Этот образ неизменно ассоциировался с его киноверсией из фильма С. М. Эйзенштейна «Октябрь»: ничтожный самовлюблённый паяц с выпученными глазами, разыгрывающий из себя Наполеона и бежавший от победившей революции в женском платье. В постсоветский период в либеральной историографии образ Керенского претерпел изменения в том смысле, что вокруг его имени стал создаваться ореол этакого романтика революции, благородного демократа, который трагически проиграл большевикам именно в силу своего благородства. Это образ Керенского-демократа так же лжив, как и советские агитки о Керенском-ничтожестве.

Пожалуй, не было в революционном подполье такого врага царской власти, который бы сочетал в себе столько отталкивающих черт, какими обладал Керенский. Одновременно, мало кто из революционеров был столь же опасен для царской власти, как был опасен этот «присяжный поверенный».

Керенский был хитёр, осторожен, находчив и коварен. Он был непревзойдённый демагог и выдающийся оратор, обладал несомненными организаторскими способностями. Революционные идеи Керенского волновали мало. Неудержимая похоть власти составляла сущность его натуры. К тому же Керенский был склонен к наживе и нечистоплотен в денежных делах. Генерал К. И. Глобачёв писал, что Керенский присвоил деньги, собранные рабочими для вооружения дружин оружием. «Следствием этого было то, что комитет ему выразил недоверие и порвал с ним всякие сношения».

Ко всему этому Керенский был труслив и, как всякий трус, мстителен и жесток. Человеческую жизнь Керенский не ставил ни во что. Это не мешало ему изображать из себя милосердного и великодушного героя-революционера.

Последнее качество в полной мере проявилось во время «великой и бескровной» Февральской революции. Когда в Думу революционные патрули приводили избитых и изувеченных жандармских офицеров и чинов полиции, то Керенский разыгрывал на людях сцены милосердия. Так было, например, с приведённым в Думу жестоко избитым начальником жандармского губернского управления генерал-лейтенантом И. Д. Волковым, которого Керенский при всех заверил, что он находится в полной безопасности. При этом А. Ф. Керенский в Думе генерала не оставил и не отправил в госпиталь, а приказал отвезти его в одно из временных мест заключений, где в ту же ночь пьяный начальник караула его застрелил.

А. Ф. Керенский от природы обладал актерскими способностями и с молодых лет был склонен к лицедейству. Свои гимназические письма к родителям он неизменно подписывал: «Будущий артист императорских театров А. Керенский». Керенский много играл в любительских спектаклях, «где его бесспорной актерской удачей, по общему признанию, была роль Хлестакова, написанная как будто исключительно для него». Свои политические роли Керенский играл так же отлично, как и театральные, и каждый раз незримый режиссёр был доволен его игрой.

Зачастую, когда говорят о А. Ф. Керенском, изображают дело так, будто его революционная карьера началась в феврале 1917 г., а сам Керенский был настолько потрясён якобы случайно свалившейся на него властью, что буквально опьянел от неё. Член Временного правительства В. Д. Набоков писал: «Трудно даже себе представить, как должна была отразиться на психике Керенского та головокружительная высота, на которую он был вознесен в первые дни и месяцы революции».

Однако это определение неверно. А. Ф. Керенский не только не был «случайным человеком» Февральской революции, но во многом являлся её организатором и руководителем. К февралю 1917 г. Керенский прошёл большой путь от рядового эсера-пропагандиста, адвоката по политически делам, до руководителя крупнейшей Трудовой фракции (фракции «трудовиков» в Государственной думе. Он был знаком с представителями самых разных слоёв оппозиции и революционного движения, многие из которых сыграли затем руководящую роль не только в Февральском, но и в Октябрьском перевороте.

Эмигрантский историк И. П. Якобий писал, что Керенский «предназначался с самого начала на большую роль».

В августе 1915 г. Охранное отделение в своих донесениях выделяло Керенского как главного руководителя революционного подполья. «Вся революционная агитационная работа, — говорилось в секретных донесениях директору департамента полиции, — в настоящее время сосредоточилась, по категорическим указаниям всех серьёзных осведомительных источников — в социал-демократической и трудовой фракции, причём последняя во главе со своим лидером Александром Керенским за последнее время стала играть доминирующую роль».

А. Ф. Керенский был также и одним из руководителей партии эсеров, возглавляя её так называемую «Южную конференцию». Партия эсеров отказалась входить в Государственную Думу, её интересы представляли там трудовики во главе с Керенским.

А. Ф. Керенский был одним из злейших врагов русской монархии и лично Государя Николая II. 14 февраля 1917 г. Керенский громогласно заявил, что «необходимо устранить самого Царя, не останавливаясь, если не будет другого выхода, перед террористическими насильственными действиями».

А. Ф. Керенский в январе 1917 г. утверждал, что «революция нам нужна, даже если б это стоило поражения на фронте».

Нет сомнения, что к февралю 1917 года Керенский был одним из руководителей готовящегося государственного переворота. Керенский внушал, что «преступное бездарное правительство» не в силах бороться с внешним врагом. Победа возможна только при учреждении в стране народного полноправного правительства, то есть Учредительного собрания. Вопрос о созыве Учредительного собрания Керенский настойчиво и систематически пропагандировал, объезжая всю Россию, информируя революционные силы и подготавливая их к выработке общих лозунгов, которыми должны руководствоваться при революционном выступлении все революционные элементы России.