Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи - Анатолий Александров Страница 19

Из резерва Ставки выделено фронтовое управление, три стрелковых бригады и два укрепрайона. Три бригады реактивной артиллерии выделены 1-м Белорусским фронтом маршала Жукова. Две танковые бригады должны поступить в Приморскую оперативную группу войск из состава Московского военного округа. До семидесяти тыловых частей и учреждений поступит на Дальний Восток из других военных округов.

Предварительное пофронтовое распределение войск произведено Генштабом в соответствии с предстоящими наступательными задачами в конкретных условиях ТВД. Так, соединения 5-й и 39-й армий, участвовавшие в прорыве сильно укреплённых оборонительных полос в Восточной Пруссии, предназначаются для прорыва обороны противника на главных направлениях приграничных укрепрайонов. Первая — в полосе наступления Приморской оперативной группы войск, вторая — на Забайкальском фронте. Соединения 6-й гвардейской танковой и 53-й армий, имевшие большой опыт действий в горно-степной местности, включаются в состав Забайкальского фронта для наступления на пустынных просторах и горно-лесистых массивах Маньчжурии.

По нашим расчётам, стратегическая перегруппировка войск достигнет наивысшего предела в июле, когда на Дальний Восток должно прибыть более половины личного состава, артиллерийского и бронетанкового вооружения. Количество расчётных дивизий возрастёт с шестидесяти до восьмидесяти пяти, почти в полтора раза.

— Понятно, — удовлетворённо подытожил сказанное маршалом Василевским Верховный. — Оперативная группировка наших войск получится довольно внушительной. Она превысит полтора миллиона бойцов.

— Она превысит один миллион семьсот тысяч человек, товарищ Сталин, — уточнил будущий Главком дальневосточной группировки.

— Тем более внушительная, — с ходу согласился Верховный и поставил перед собеседником совершенно неожиданный вопрос: — Скажите, товарищ Василевский, когда в последний раз и какую из работ Ленина вы изучали?

Будущий дальневосточный Главком явно опешил:

— Вы задали сложный вопрос, товарищ Сталин. В годы войны что-то из ленинского наследия изучить основательно не довелось. Но накануне войны, я изучил ряд ленинских работ, написанных в годы 1-й мировой войны. Как мне помнится, это были известные работы: «Война и российская социал-демократия», «Военная программа пролетарской революции», «Крах И Интернационала». Из последней работы я тщательно законспектировал положения о революционной ситуации и ленинские выводы, что не обязательно из каждой из них может родиться революция.

— Правильно, товарищ Василевский, потому что к объективному фактору должен прибавиться и фактор субъективный, — Верховный сделал характерный жест рукой, продолжил диалог: — А работу «Советы постороннего» не изучали?

— Нет, товарищ Сталин, содержание этой работы что-то не помню, — признался маршал Василевский.

Верховный заметно оживился:

— А она, между прочим, очень созвучна нашей нынешней военной ситуации. Причём в прямом смысле, поскольку Ленин тоже ведёт речь о разгроме сильного противника Так вот он рекомендовал собрать большой перевес сил в решающем месте и в решающий момент, чтобы при переходе в наступление застать противника врасплох. Я и хочу у вас спросить, товарищ Василевский, наши фланговые оперативные группировки в Монголии и в Приморском крае буду г в состоянии нанести японцам сильные неожиданные удары?

— У Генштаба, товарищ Сталин, такая уверенность есть. Особенно это касается группировки Забайкальского фронта. На Мукденском направлении противник наверняка не ожидает сильного танкового удара с нашей стороны. Командование Квантунской армией явно переоценивает оборонительное значение горного хребта Большой Хинган. Я считаю, что решение Ставки использовать на этом направлении 6-ю гвардейскую танковую армию станет самым крупным боевым сюрпризом для японской стороны.

— А меня всё же беспокоит эта проблема Большого Хингана, товарищ Василевский. Насколько успешно сумеют наши танкисты преодолеть высокие горные перевалы?

— Не беспокойтесь, товарищ Сталин, сумеют. В Карпатах сумели, хотя горы там были ничуть не ниже, а гитлеровцы оказывали исключительно упорное сопротивление, — заверил Верховного маршал Василевский.

«Обед Победы» 24 мая собрал в Георгиевском зале Кремля весь цвет нашей победоносной армии. Сталин особенно пристально присматривался к тем, кому ещё предстояло скрестить оружие с японским агрессором на Дальневосточном театре военных действий и окончательно завершить Великую Отечественную. Его зоркий глаз не упустил, пожалуй, никого из главных «действующих лиц». Всех их — прославленных генералов Белобородова, Данилова, Захватаева, Крылова, Кравченко, Лучинского, Людникова, Манагарова, Плиева, Чистякова, Терёхина — проверили огнём Москва и Ленинград, Сталинград и Курск, сражения на Украине и в Белоруссии, в Восточной Пруссии, на Берлинском и Пражском направлениях. В тяжёлых схватках с умелым и сильным врагом они с честью оправдали доверие Ставки и его личное доверие. И теперь боевые командармы работали не покладая рук, готовя войска к последним операциям на далёких пространствах Маньчжурии.

Когда «операторы» Генштаба уже по настоящему включились в практическую отработку плана Дальневосточной операции, маршал Василевский опять переключился на «неблагодарную работу» по её обеспечению, в первую очередь, железнодорожными перевозками. Трудностей здесь хватало. Особенно узким местом оказались станции выгрузки: при перемещении почти миллиона человек и тысяч боевой техники всё требовалось проводить скрытно. Вот почему он приказал часть войск, танков, артиллерии и тягачей, выгружать не на конечной станции, в Чойболсане, а на всех станциях от Читы до Крымской, и оттуда, своим ходом, доставлять в районы сосредоточения и развёртывания.

Единственное, что по-настоящему интересовало американскую сторону из предстоящих на Дальнем Востоке событий, так это выполнение Советским Союзом обязательств по участию в войне с Японией. Прибытие в Москву личного представителя американского президента Гопкинса в середине последней декады мая и преследовало «скромную цель»— получить личные заверения председателя СНК Сталина о неизменности ялтинских соглашений по этому вопросу. После подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии время вступления СССР в войну было не за горами.

Первая встреча Гопкинса с председателем Совнаркома 26 мая лишь обозначила круг проблем, которые он намеревался обсудить в Москве Их перечень получился более чем внушительный… Место третьей встречи «Большой тройки»; перспективы послевоенного сотрудничества Соединённых Штатов и Советского Союза; набивший уже оскомину «польский вопрос»; вопрос об учреждении Контрольной комиссии по Германии; вопросы, связанные с ведением войны против Японии; отношение Америки и Советского Союза к Китаю. Личный представитель Трумэна особо подчеркнул, что военным властям Соединённых Штатов весьма важно знать в возможно скором времени приблизительный срок вступления Советского Союза в войну против японского агрессора.

В уважительной форме Сталин выразил согласие обсудить всё обозначенные Гопкинсом вопросы. При этом он добавил, что стучится в дверь и вопрос о созыве международной конференции для Европы. Поэтому он хотел бы услышать от собеседника, что думают по этому поводу в руководящих кругах Америки. Хорошо бы быстрее договориться о сроке созыва такой конференции, ибо она потребует провести большую подготовительную работу. Версальская конференция была недостаточно хорошо подготовлена, и поэтому на ней были совершены роковые ошибки.