Тайная жизнь сатаниста. Авторизованная биография Антона ЛаВея - Бланш Бартон Страница 19

«Стою я там на лесах, концентрируюсь на наличниках вокруг окон и слышу кудахтанье позади: «А я тут, бывало, выпивку покупал…» Оборачиваюсь и вижу, что сзади стоит этот старый дурак, который битых полчаса грузил меня историями о ночных вечеринках, которые проходили здесь во времена сухого закона».

Дом был построен в 1887 году шотландским морским капитаном из дерева, привезенного из окрестностей мыса Горн в качестве балласта для судна. Считалось, что капитан прожил в доме шесть счастливых лет со своей женой, но потом его супруга исчезла при таинственных обстоятельствах. Капитан однажды уехал, и о нем больше ничего не слышали.

После великого землетрясения в Сан-Франциско в 1906 году в переднем холле был сооружен грандиозный камин, выполненный из больших камней для мостовой, которые были вывернуты из набережной в прибрежной зоне. Металлического цвета рельефные камни прибыли из Англии, где они являлись частью римских развалин. Они тоже были провезены на кораблях вокруг мыса Горн в качества балласта, а затем использовались как камни для мостовой и волноломов Сан-Франциско. Невероятно твердые, грубо обтесанные, темные, они выглядели именно так, как должны были выглядеть камни, должно быть составлявшие древние жертвенные алтари друидов. После землетрясения камни навалили горой, как простую щебенку, и хозяйка дома наняла каменщика, который привез к ней несколько тачек этих камней для строительства камина.

Получилась необыкновенно крупная конструкция, которую любой, кроме Антона, счел бы гротескно непрактичной. В конце концов это помещение стало основным ритуальным залом Церкви Сатаны. Огромный покров, находившийся там, был достаточно велик, чтобы обнаженная женщина могла со всеми удобствами откинуться на него во время их сатанистских церемоний; эта фотография потом обошла журналы всего мира. Антон осознавал, что в том факте, что первый, ставший известным, сатанистский алтарь был сделан из камней, история которых напрямую прослеживалась до времен Римской империи, был особенный магический смысл. Создавалось ощущение, что этот дом был спроектирован специально для Антона, как будто вышел из его мечты.

Как сказал ЛаВей, он никогда не гонялся за известностью, и неважно, что говорили бы о нем клеветники, — известность сама всегда приходила к нему. Через несколько месяцев после инаугурации «черного дома», Херб Каэн, самый широко читаемый колумнист Сан-Франциско, написал о необычных занятиях Антона и его необычном доме, в котором жила кошка из джунглей, а по тайным переходам внутри свободно бродил тарантул. Статья имела огромный успех.

Незадолго перед этим Антон начал играть на мощном театральном органе марки Wurlitzer в коктейль-холле, который носил название «Потерянный уикэнд». Будучи единственным инструментом такого рода, на котором играли бы ежедневно, Wurlitzer привлекал поклонников, приезжавших послушать его со всей страны. В Цивик Аудиториуме Сан-Франциско Антона наняли играть на самом большом органе к западу от Чикаго — на концертной модели Austin, построенной в 1915 году для Всемирной Панамско-Тихоокеанской ярмарки. Пять его клавиатур, восемь тысяч труб и неуклюжее расположение элементов пугали большинство исполнителей. Антон окунулся в работу без лишних раздумий, сконцентрировавшись на своем умении доставлять удовольствие толпе, которое он накопил зато время, что играл на музыкальных инструментах. Пораженное энтузиазмом нового органиста, руководство Аудиториума предложило Антону постоянную работу. Вскоре он стал городским органистом Сан-Франциско, игравшим на культурных мероприятиях, собраниях и играх.

Вокруг Антона собиралась толпа влиятельных и эксцентричных людей, которые чувствовали себя легко в его доме и которым было приятно получить возможность разделить его иконоборческие интересы и хобби. Еще до эры видео для людей схожего склада ума было обычной практикой образовывать неформальные общественные группы, организовывать вечера, проводить обеды и т. п. Вот такую-то удивительную группу людей, которые запросто собирались на вечеринки в «черный дом», Антон стал называть «Магическим кругом».

Сначала определенного сценария не было и разговоры текли свободно за коктейлями, а кто-то из членов компании или сам Антон играли на Хаммонде или на пианино в углу. ЛаВей проводили четыре крупные вечеринки в год: на Новый год, накануне летнего солнцестояния, в Вальпургиеву ночь и на Хэллоуин. Великолепные костюмированные балы проводились круглый год, часто они были посвящены какой-то заморской тематике. Познакомить старых знакомцев ЛаВея балаганных и цирковых времен с друзьями из полицейского управления и с новыми знакомыми — богатыми эксцентриками и литературными бунтарями, которые собирались вокруг ЛаВея из-за его репутации главного Черного мага в Сан-Франциско, — оказалось очень многообещающей тактикой. Необязательная болтовня на оккультные темы перетекала в рассуждения об эффективности магии и заклинаний, что привело Антона к идее организации вечеринок, на которых проводились настоящие ритуалы для жаждущих познания гостей. Но прошло еще довольно много времени, прежде чем ЛаВей действительно открыл двери своего дома для публики и начал проводить организованные семинары, собирая на входе скромную плату за лекции на те темы, в которых он так хорошо разбирался.

Среди первых членов круга, из которых потом выросла Церковь Сатаны, была Баронесса. Так звали Карин де Плессен, которая выросла в королевском дворце в Дании. Она жила в уединенном доме в графстве Марин с несколькими высокопоставленными членами датской королевской фамилии и ни разу не пропустила ни одного из мероприятий у Антона. Еще одним участником кружка был один из наследников семьи Викерс, сделавшей деньги на производстве вооружения, который знал Бэзила Захароффа и рассказывал Антону сказки о странной черной часовне, которая была у Захароффа в его шато.

Сборища у ЛаВея никогда не были обыкновенными. Те, кто посещал вечера у Антона, всегда являли собой широкий спектр профессий и увлечений. Там были художники, адвокаты, врачи, писатели и офицеры полиции. Городской финансовый инспектор Рассел Уолден мог находиться в одной комнате с Дональдом Уорби, одним из самых влиятельных владельцев недвижимости в Сан-Франциско, антрополог Майкл Харнер с писательницей Шаной Александер. Корабельный казначей мог сидеть рядом с водолазом, производитель фалло-имитаторов — рядом с пластическим хирургом. Знаменитый художник по татуировкам, внук президента США, владелец одной из крупнейших коллекций произведений Фаберже — всех их можно было увидеть на вечеринках у ЛаВея. Область фэнтези и научной фантастики сама по себе привлекала в числе многих и таких людей, как Энтони Бучер, Август Дерлет, Роберт Барбур Джонсон, Реджинальд Бретнор, Эмиль Петаха, Стюарт Палмер, Кларк Эштон Смит; Форрест Дж. Экерман и Фриц Лейбер-младший, — все они оказались в кружке любителей магии ЛаВея.

Через известную в Сан-Франциско личность, некоего Брукса Ханта, Антон был представлен человеку, которому предстояло оказать на него огромное влияние: доктору Сесилу Никсону. Мистер Хант ценил Антона как музыканта и знал о том, что он занимается гипнозом и магией. Он предложил Антону познакомиться с доктором Никсоном, так как их интересы представлялись довольно близкими.

Доктор Никсон выглядел так, как будто он только что сошел со страниц викторианского романа, — со своими похожими на крылья воротничками, ботинками, высоко застегивающимися на пуговки и с золотым пенсне на носу. Черты его лица были сильными, хотя с годами и высохшими, нос — длинным и тонким; он носил густые усы и волосы, разделенные четким пробором по середине головы. Он выглядел в точности тем, кем являлся: эксцентриком, хранящим тайну в отношении большей части своей жизни, самоучкой в сценических фокусах и чтении мыслей, чревовещателем и гипнотизером. Хотя доктор Никсон окончил медицинский институт, он в течение нескольких лет работал в цирке, вместо того чтобы заниматься медицинской карьерой. После того как он несчастливо влюбился в наездницу, он оставил цирк и в конце концов завел зубную практику. Хотя он почти оставил ее к тому времени, как Антон встретил его, у него все еще оставался небольшой офис дома, где он принимал тех клиентов, которые не хотели идти ни к каким другим врачам.