Витте - Сергей Ильин Страница 19

На простоту и даже некоторую грубоватость его манер никто не обижался, так как и от других он не требовал соблюдения форм внешнего приличия. Сроки выполнения заданий своим служащим И. А. Вышнеградский назначал с большой пунктуальностью, определяя не только день сдачи работ, но еще и час. «Праздников у вас всех не будет, но Бог труды любит», — утешал он подчиненных⁷⁵.

«Словом, у него можно было научиться многому и по предмету, и по методу работы», — резюмировал впечатления от работы со своим начальником В. И. Ковалевский⁷⁶.

Фактически именно И. А. Вышнеградский вместе со своими ближайшими сотрудниками, в число которых входил С. Ю. Витте, и управлял Юго-Западными дорогами, поскольку И. С. Блиох был птицей слишком высокого полета и не находил времени вникать в многочисленные, разнообразные и сложные проблемы огромного транспортного предприятия.

Научные знания и организаторские, таланты Вышнеградского в сочетании с энергией, целеустремленностью, профессиональными навыками и деловой хваткой Андриевского, Бородина и Витте сделали Юго-Западные дороги одними из лучших в России.

***

16 февраля 1880 года С. Ю. Витте получил назначение на должность начальника службы эксплуатации в администрации Общества Юго-Западных железных дорог. Вместе с женой и ее дочерью от первого брака он переехал на жительство в Киев и поселился на служебной квартире в доме, находившемся прямо напротив дворца генерал-губернатора. Не прекращая занятий в Барановской комиссии, он полностью отдался знакомому делу — оперативному управлению большим и сложным транспортным хозяйством. У себя на квартире С. Ю. Витте устроил телеграф с круглосуточным дежурством телеграфиста.

Приняв бразды правления в свои руки, он прежде всего преобразовал управление дорогами для большей, чем прежде, централизации. Главной задачей его было максимальное увеличение эксплуатационных доходов, без чего никак нельзя было устранить дефицит, уже успевший стать хроническим. Эту задачу он решил — за период с 1881 по 1885 год чистый доход Общества от эксплуатации его дорог вырос с 4 млн 300 тыс. руб. до 13 млн 600 тыс. руб., или в 3 с лишним раза!⁷⁷

Более всего прибыли давали грузовые перевозки. Первое место в них занимала пшеница, далее шли: рожь, сахарный песок, кукуруза, соль, ячмень, каменный уголь, лесные строительные материалы.

Размер дохода от перевозок находился в прямой зависимости от их объемов. Нужно было придумать, как привлечь грузы на дороги Общества. Одесская железная дорога, построенная, как уже говорилось, специально для облегчения доставки зерна (прежде всего пшеницы) в порт, не отвечала своему назначению. Из всего хлеба, поступившего в Одессу для отправки за границу в 70-е годы XIX века, лишь немногим более половины (52–54 %) прибывало по железной дороге, остальное — по воде и гужевым транспортом. Из окна пассажирского поезда, следующего в Одессу или из нее, можно было видеть обозы из сотен подвод, запряженных волами. Они везли хлеб из Киевской и Подольской губерний в Одессу. Построенная в 1875 году эстакада для перегрузки пшеницы из железнодорожного вагона прямо в трюмы пароходов почти не использовалась. Корень зла заключался в архаичной организации южнорусского хлебного экспорта в целом.

Все одесские хлебные торговцы делились на три категории: скупщики, комиссионеры и хозяева крупных экспортных домов.

Скупщики запасались хлебом на местных рынках в основном у крестьян и сами доставляли его в город. Некоторое время зерно лежало на станции «Одесса» (в том случае, если прибывало по железной дороге), затем подводами перевозилось в чей-нибудь магазин (или склад) и там хранилось более-менее продолжительное время (нередко до нескольких месяцев). «Улицы Одессы представляли своеобразное зрелище, — вспоминал К. А. Скальковский, — треть домов представляла магазины или амбары для склада хлебов, преимущественно пшеницы… В сухую погоду улицы устилались „рядном“, грубым холстом, на которое насыпали содержимое хлебных магазинов, и полунагие рабочие, преимущественно из евреев, „перелопачивали“ по целым дням зерно, кидая его из одного конца кучи в другой и увеличивая пыль на улицах. Рядом с этим извозчики, тоже полунагие, но непременно с цветным платочком вокруг шеи, возили рысью и вскачь зерно в мешках в гавань, где при помощи грузчиков из одесских „кадет“ и „шарлатанов“ носили на спинах бегом на суда и пароходы, ссыпая в трюмы»⁷⁸.

Комиссионеры чаще всего выступали по доверенности от производителей — крупных или средней руки землевладельцев. Они сбывали продукт по определенным заранее условиям, высчитывая в свою пользу комиссионные (от 1 до 2 % от суммы сделки) и при продаже хлеба куртажных до 1 %. Отправками русского хлеба за границу комиссионеры не занимались; они продавали его целиком в Одессе. Нередко они выдавали помещикам авансы (3–4 руб. на четверть) под будущий урожай, но с тем непременным условием, что весь собранный хлеб будет сдан на комиссию непременно им. Дохода от такого партнерства сельские хозяева получали совсем мало.

Главным покупателем у комиссионеров были крупные экспортные дома. Их в Одессе было не так много — всего 10–15, — и в 40-х годах XIX века они цепко держали в своих руках всю хлебную торговлю юга России. Мировые хлебные цены составляли их сокровенную тайну. Сведения о биржевой стоимости зерна доставлялись им из Лондона через специальных нарочных и держались в большом секрете. Пользуясь этим, экспортеры скупали зерно у помещиков по необыкновенно низким ценам и наживали большие состояния. На неэквивалентной торговле хлебом в зерне сколотили свои богатства российские финансовые воротилы греческого происхождения — Маврокордато, Родоканаки, Петрококкино, Скараманга.

Спустя сорок лет многое переменилось, но все же мировая цена зерна не всегда соответствовала его стоимости внутри России. Даже если сравнить цену хлеба в Одессе и на каком-нибудь базаре в сельской глубинке Херсонской или Бессарабской губернии, то разница составляла до 4,5–5 руб. на четверть. Во многие российские захолустья сведения о хлебных ценах на мировых рынках почти не доходили.

Одесские экспортеры сами отправляли зерно за границу. Они фрахтовали пароходы, делая это либо за собственный счет, либо за счет своих заграничных корреспондентов. У крупных торговцев они покупали зерно непосредственно, у средних и мелких — через перекупщиков, местных торговцев-спекулянтов и комиссионеров. В конце 70-х — 80-е годы XIX века они взялись за непосредственные закупки в местах производства, и значение самостоятельных комиссионеров упало. Если в 1860-х годах через руки комиссионеров проходило 3/4 всех хлебных грузов, отправленных из Одессы, то в конце 1870-х — лишь около половины.

Представители экспортных домов пользовались исключительным правом производства закупок в известном районе. Они распоряжались деньгами своих доверителей, выдавали помещикам задатки и авансы под зерно будущего урожая и за свои труды получали вознаграждение — от 2 до 3 коп. с пуда купленного ими хлеба. Выгодная операция — один представитель крупного одесского торгового дома отказался от 25 тыс. руб. ежегодного жалованья и предпочел совершать покупки для своей фирмы на комиссионном основании. Прибыль посредников от этих операций доходила до 21 % годовых⁷⁹.