Кутузов - Лидия Ивченко Страница 19

Что можно еще сказать о военно-теоретических пристрастиях нашего героя? В общеевропейском споре принимал участие полководец, который, вероятно, вызывал особые симпатии у Кутузова. Речь идет о Морице Саксонском. Впоследствии С. Н. Глинка привел в Записках случай, связанный с той порой, когда М. И. Кутузов занимал должность директора Сухопутного шляхетского корпуса: «За день до выхода из корпуса, когда надели мы мундиры, Кутузов поодиночке призывал нас к себе и предлагал нам тактические вопросы. Мне задал он вопрос о тактических укреплениях. Чувствуя, что по строгим правилам науки не могу отвечать, я спросил: как прикажете мне объясниться, тактически или исторически? Он взглянул на меня и сказал: „Ну, посмотрим, отвечай исторически“. Я начал: „Полевые укрепления устраиваются для остановления первых напоров неприятеля. Известнейшие из таких укреплений устроены были Петром I на поле Полтавском, и граф де Сакс в сочинении своем о военном искусстве приписывает им победу русских над Карлом XII. <…> Но никакие укрепления не могут устоять перед отважной решимостью войска. Граф Ангальт рассказывал нам о вашем движении на высотах Мачинских, споспешествовавшем к заключению мира с Портою Оттоманскою 1791 года“. Кутузов был доволен моим ответом»⁴⁴. Легко допустить, что предприимчивый кадет нашел случай сделать приятное Кутузову, не только весьма кстати напомнив о его победе под Мачином, но и назвав имена наиболее почитаемых полководцев: Петра Великого и Морица Саксонского, «удивительного маршала» с общеевропейской известностью, судьба которого тем не менее оказалась связана с Россией. Он родился 28 октября 1696 года и был старшим из 354 признанных незаконнорожденных детей Фридриха Августа, курфюрста Саксонского и короля Польского, вечного союзника Петра I в войне со шведами. Мориц «был очень похож на своего отца, как внешне, так и характером». Уже в тринадцатилетнем возрасте он участвовал в знаменитой битве при Мальплаке (Бельгия), где в 1709 году англичане, австрийцы и голландцы под командованием герцога Мальборо и принца Евгения Савойского разбили французов. В возрасте восемнадцати лет его против воли женили на баснословно богатой саксонской наследнице Виктории фон Лебен. В 1720 году, промотав наследство жены, Мориц Саксонский переехал в Париж, где ему был пожалован чин фельдмаршала французской армии и он в традиции того времени купил полк. К обучению полка он относился очень серьезно и в перерывах между пирушками и бесчисленными адюльтерами изучал тактику, фортификацию, читал мемуары великих полководцев. К тому времени его брак был аннулирован, и Мориц де Сакс устремил свой взор на вакантный трон герцогства Курляндского. Для реализации своих честолюбивых замыслов он был готов жениться на вдовствующей герцогине Курляндской, Анне Иоанновне, племяннице Петра I. Ему требовались деньги, которые охотно были пожертвованы ему знакомыми женщинами, в том числе знаменитой актрисой Адриенной Лекуврер, которая продала свою серебряную посуду, чтобы помочь возлюбленному получить трон. Правда, Петру I пришла в голову идея женить титулованного искателя удачи на своей дочери Елизавете Петровне, выделив ей долю наследства. Трудно предположить, чем закончилась бы эта матримониальная история, если бы не скандал, о котором тогда говорили в Европе. Анна Иоанновна, подобно другим женщинам, не осталась равнодушной к красоте и обаянию Морица, который, проживая в ее дворце, завел роман с одной из фрейлин герцогини Курляндской. «Одной снежной ночью Мориц Саксонский провожал даму домой. По несчастному стечению обстоятельств, они наткнулись на старуху-служанку с фонарем. Чтобы скрыть лицо своей спутницы, Мориц толкнул фонарь, поскользнулся, увлек за собой даму, та свалилась на старуху, на крик которой сбежался караул. О происшествии было доложено герцогине, та пришла в ярость, и хотя Мориц Саксонский заверял ее, что это „ужасная ошибка“; она не смягчилась. Взбешенная герцогиня выгнала Морица из дворца…»⁴⁵

В большой войне 1740–1748 годов, известной как Война за австрийское наследство и имевшей целью воспрепятствовать восхождению на австрийский трон Марии Терезии, последняя сохранила трон, но потеряла значительные территории под натиском армий Пруссии, Баварии, Франции и Испании. Страдая от водянки и едва передвигаясь, Мориц принял участие в кампании, закончившейся в 1745 году победой при Фонтенуа французов над англичанами и их союзниками. Вольтер при встрече с полководцем осведомился, как он мог участвовать в военных действиях в полумертвом состоянии. Де Сакс ответил: «Речь идет не о жизни, а о действии». Во время битвы, из которой французы вышли победителями, большую часть времени его носили на носилках. Враги Морица Саксонского советовали королю отступить и раскритиковали весь план битвы. На это Мориц ответил: «Пока я дежурный повар у плиты, я намерен разделаться с британским лобстером по-своему». Людовик сказал Морицу Саксонскому в присутствии этих критиков: «Ставя вас командовать моей армией, я надеялся, что вам будут подчиняться все, и я сам первый подам в этом пример!» Мориц скончался во Франции, в замке Шамбор в ноябре 1750 года, на пятьдесят четвертом году жизни. Его последними словами, обращенными к ухаживающему за ним господину де Сенаку, были: «Жизнь, доктор, не более чем сон, и у меня он был приятным»⁴⁶.

Страдая от болезни, он создавал свои «Мечтания», наделавшие много шума в Европе из-за своей полемической направленности. Именно это сочинение вдохновило Фридриха II на патриотические стихи, а принц де Линь стал называть военное искусство «наукой Морицов», имея в виду Морица Оранского и Морица Саксонского. Какие мысли выставил на всеобщее обсуждение де Сакс? Одна из глав его сочинения так и называлась: «Слово против генерального сражения». «Я не сторонник генеральных сражений, особенно в начале войны, — признавался полководец. — И убежден, что умелый полководец может воевать без них всю жизнь. Ничто так не уменьшает нелепые притязания врага, как подобный метод ведения войны; ничто не продвигает дела лучше. Частые малые бои рассеивают силы противника, и, в конце концов, он будет вынужден отступить. Я не говорю, что, когда появляется благоприятная возможность сокрушить противника, его не надо атаковать или что не надо извлекать выгоду из его ошибок. Но я хочу сказать, что можно воевать, не оставляя ничего на волю случая. И это высшая точка совершенства полководческого искусства»⁴⁷.

В XVIII столетии люди зачастую воспринимали чтение книги как беседу с умным человеком, с которым можно было соглашаться или спорить. Разве мог Михаил Илларионович с его начитанностью и натренированной памятью забыть слова, прочитанные в юности? Разве мысли, высказанные де Саксом, утратили свою актуальность в ходе Наполеоновских войн? Чего бы стоил Кутузов как полководец, если бы он не принимал во внимание слова, некогда произнесенные умным собеседником? Они звучали для него как предупреждение: «Умение атаковать — в природе французов. Когда полководец не хочет зависеть от строгой дисциплины в своих войсках, а генеральное сражение требует строгого порядка, он должен лишь создавать условия, при которых выгодно действовать отдельными бригадами. И, разумеется, такие условия всегда найдутся. Мужество и пыл, свойственные французам, никто и никогда не отрицал. <…> Их первый удар ужасен. Необходимо только знать, как продлить такое состояние умелым расположением войск, а это дело полководца»⁴⁸. Кутузов запомнил на всю жизнь: имея дело с французами, не следует с горячностью вступать во встречный бой, где они сильны; надо во что бы то ни стало остановить их наступательный порыв. «Я всегда отмечал, — рассуждал Мориц Саксонский, — что одна кампания уменьшает армию по меньшей мере на треть, а иногда наполовину, и что кавалерия к концу октября находится в таком жалком состоянии, что неспособна вести военные действия. Я бы предпочел дать войскам отдохнуть на квартирах или в казармах, беспокоя противника вылазками одиночных отрядов, а к концу длинной осады напасть на него со всеми своими силами. Полагаю, что этим я совершил бы выгодную сделку, заставив врага задуматься об отступлении, ибо ему было бы нелегко противостоять хорошо организованным и укомплектованным войскам. Вероятно, он был бы вынужден оставить свое снаряжение, пушки, часть кавалерии и все повозки. Эти потери на следующий год затруднят его появление на поле боя. Вероятно, он даже не осмелится появиться там снова»⁴⁹. Так, де Сакс был уверен в следующем: «Природа бесконечно сильнее человека; почему же этим не воспользоваться?» Что думал французский фельдмаршал по поводу сражения? «Хорошие линии — это те, которые создала природа, а хорошие укрепления — это хорошая дисциплина и храбрые солдаты»; «надо соблюдать только одно правило: держать тыл открытым, чтобы иметь возможность в случае необходимости оттянуть войска и организованно отступить. На пересеченной местности очень большое значение имеет размещение артиллерии»⁵⁰. Как должен вести себя в сражении главнокомандующий? «Главным его качеством является мужество. Без мужества остальные достоинства представляют небольшую ценность, поскольку не могут быть использованы. Второе — незаурядный ум и, если можно сказать, своеобразная хитрость. Третье — отменное здоровье. <…> Функции полководца безграничны. <…> Генералов, находящихся в его подчинении, следует считать некомпетентными, если они не умеют исполнять его приказы и осуществлять маневры с вверенными им дивизиями. Надо сделать так, чтобы главнокомандующему не приходилось заниматься этими вопросами и затруднять себя другими мелочами. Ведь если ему придется выполнять функции сержанта и всюду успевать самому, он будет похож на муху из басни, которая думала, что правит повозкой! Я бы хотел, чтобы в день битвы полководец ничего не делал. Его наблюдения будут от этого лучше, суждения более здравыми, и он лучше воспользуется ситуацией, в которой противник окажется во время боя. <…> Генерал обязан уметь ложным ударом в одном месте отвлечь внимание противника от другого. Посеять в его рядах смятение, использовать любую возможность для нанесения смертельного удара в нужном месте. <…> Но чтобы все это делать, ему не следует занимать свой ум разными пустяками»⁵¹. Чем заканчивается выигранная битва? Преследованием: «<…>Ничто не внушает такого ужаса и не наносит такого урона, как упорное преследование, потому что все потеряно. Чтобы восстановить разбитую армию, требуются существенные усилия, а кроме того, враг долго не будет вас беспокоить»⁵².