Зиновий Гердт - Матвей Гейзер Страница 19

В тот же день Зиновий Гердт сказал в своем интервью: «“Необыкновенный концерт” — спектакль действительно необыкновенный. За 30 лет я переиграл в нем все мужские роли и даже кое-какие женские, например, старую цыганку, которую исполняю до сих пор. И каждый раз перед этим спектаклем появляется особенное, возвышенное настроение. Не бывает так, чтобы сегодняшний “Концерт” был бы похож на вчерашний или позавчерашний; обязательно что-то меняю, пусть даже незаметно для публики и партнеров».

Так как в основе представления лежала не пьеса с единым сюжетом, а отдельные номера, именно с «Необыкновенным концертом» театру оказалось удобнее всего выезжать на гастроли. Уже к 1975 году спектакль объехал 23 страны, был показан в 110 городах в СССР и в 109 — за границей. «В зарубежных гастрольных поездках роль Конферансье я всегда играю на языке народа той страны, в которой мы выступаем», — говорил Гердт. О том, как это удается, он рассказывал мне. Обычно на гастроли в чужую страну он выезжал на четыре дня раньше других актеров. В этой новой стране находил журналиста или драматурга, владеющего русским языком и конечно же языком страны, в которую он приехал. Вместе с партнером проходил текст с начала до конца, «вызубривал» его… а потом так же «фундаментально» забывал выученное. О том же рассказывала и Татьяна Александровна, жена Зиновия Ефимовича.

* * *

Много интересного рассказал о работе Гердта в Центральном театре кукол актер Леонид Хаит. Он оказался в театре Образцова в 1967 году, с Гердтом же был знаком давно, так как Зиновий Ефимович неоднократно бывал в Харькове, где работал Хаит. Леонид Абрамович рассказал и о разрыве между Образцовым и Гердтом, в котором немалую роль сыграли их непростые характеры. Гердт вспоминал: «Образцов был ужасно ревнивый, до смешного. Если мне много аплодировали (за границей я всегда играл на языке — попугайское дело выучить роль на языке), он не мог этого вынести и выбегал на сцену, чтобы я недолго стоял перед аплодисментами».

По мнению Леонида Хаита, то, что у Гердта начались нелады в театре Образцова, на время совершенно выбило его из колеи. Тем не менее он нашел в себе силы и решительно покончил с этим делом. У Образцова он уже не имел возможности проявлять себя так, как ему хотелось, он уже перерос рамки этого вида искусства. Условность кукольного театра, его формы и границы давно уже сковывали Гердта, поскольку он был человеком большого артистизма, полета мысли и фантазии. Его больше привлекало кино, где он мог играть сам, а не прятаться за рампой.

Хаит поведал и о другой причине ссоры: «Леля (актриса театра Елена Сипавина. — М. Г.) была человеком малозаметным, играла роли второстепенные, хоть и пользовалась репутацией хорошего кукловода. Образцов был к ней равнодушен и как бы не замечал ее. Между Гердтом и Лелей существовали какие-то свои отношения. Особенно они проявлялись на гастролях. Все свободное время они проводили втроем: Зиновий, Леля и Володя (Владимир Кусов, художник театра кукол. — М. Г.), причем Володя всегда молчал, а Леля и Гердт вели оживленные беседы. Я, конечно, не знаю, что там у них было, но однажды за кулисами художник Кусов дал Гердту пощечину. Потом их отношения восстановились. Внезапно Леля умерла, если мне не изменяет память, от рака. После похорон в театре были устроены поминки. Подвыпив, Гердт с рюмкой в руках поднялся из-за стола.

— Сергей Владимирович! — обратился Гердт к Образцову. — Я обвиняю вас в смерти Лели. Это вы своим бездушием, своим безразличием ускорили ее смерть. Вы раздавали звания и награды, вы повышали зарплату всем коленопреклоненным, а тихую, талантливую Лелю не замечали. Не видели и не хотели видеть ее страданий, ее отчаянья перед вашей несправедливостью…

Услышав эту тираду Гердта, Образцов поднялся и ушел из театра. На следующий день Сергей Владимирович пошел к министру культуры РСФСР Мелентьеву: “Чаша моего терпения переполнена. Или он, или я. В одном театре с Гердтом я работать не могу”».

Вскоре Мелентьев пригласил к себе Гердта и уговорил его подать заявление об уходе. «Так закончилось многолетнее пребывание Гердта в театре кукол», — подвел итог Хаит. Это случилось в конце 1982 года.

Об уходе Гердта из театра Образцова рассказывали и по-другому. Но, так или иначе, увольнение человека из театра, в котором он прослужил почти 40 лет — случай нечастый, требующий объяснения причин.

Вот воспоминания по этому поводу актера театра Роберта Ляпидевского, сына известного героя-летчика: «Уже задолго до своего изгнания Гердт знал, чувствовал, что его ждет, чем все закончится для него… Он даже иронизировал по этому поводу и вслух иногда размышлял: кто будет руководить группой актеров (в театре существовала система групп), когда он уйдет… А когда большинство актеров вникли в суть противостояния Гердта и Образцова, в группе моментально началась анархия. Гердт был стержнем своей группы, очень строгим и требовательным при всей своей немногословности, и актеры остерегались делать ошибки при нем. Все как бы внутренне строились. Он был “культурой” группы во всех отношениях, и все боялись сфальшивить, никто не выкаблучивался, не выпячивался. Были люди, которые презирали Гердта и по углам шушукались, но при нем никто не открывал рта. Злопыхатели Гердта боялись, потому что он мог им ответить. Боялись его как по-настоящему талантливого человека. А врагов у Гердта было предостаточно…»

После ухода из театра Гердт в сердцах произнес: «Не говорите мне о куклах: я о них слышать не могу!» Между тем незадолго до этого он говорил: «Я этим занимался серьезно. Я за всю жизнь ни разу не опоздал на репетицию, не выпил перед спектаклем и готов был убить кого-нибудь, если от кого-нибудь пахнет спиртным, я просто ненавидел этого человека и всегда очень любил играть, скажем, “Необыкновенный концерт”».

Так ли это? Приведем еще отрывок из воспоминаний Ляпидевского: «Когда театр был на гастролях в Баку, стояла дикая жара, сушь несусветная, дули песчаные ветры… И вот однажды до спектакля актеров кто-то пригласил в гости. Там они пирнули как следует (все, в том числе и Зиновий Ефимович, были молодые), пили вкусное вино, произносили тосты… Но жара сделала свое дело. Гердта развезло так, что он буквально лыка не вязал. А спектакль — вот-вот. До начала что-то около сорока минут. Администрация в панике!..

Гердта раздели, посадили на стул во дворе и начали ведрами лить на него ледяную воду. Жаль, что никто не додумался сделать фотографии!.. Просто все были в такой растерянности, никто не ожидал, что Зяма может так напиться… Он пришел в себя и вот в этом страшном состоянии искусственного отрезвления от начала до конца сыграл спектакль — гениально!..

Что бы ни случилось — какая-то неприятность, какая-то неполадка, что-то не так с куклой, дурное настроение, простуда, температура, вино или грузинская чача — неважно что, — Гердт всегда играл свой спектакль на высшем уровне. Таких актеров — единицы».

Для всех, кто любил и знал театр кукол Образцова, стало очевидно, что с уходом Зиновия Ефимовича что-то в коллективе изменилось. Снова из воспоминаний Леонида Хаита: «За последние годы внутренние помещения театра кукол сильно изменились. Исчез зимний сад, на деревьях которого висели золотые клетки с певчими птицами. Куда-то исчезла антикварная мебель, купленная в Ленинграде еще в 1937 году в комиссионных магазинах, сделанная из красного дерева и карельской березы.