Салтыков - Сергей Мосияш Страница 19

Ах, как не хотелось поручику оставлять блестящую столицу и ехать в какую-то дыру на край света! Как не хотелось! До ломоты во лбу размышлял курляндец, как бы избыть ему сие «ответственное поручение» и не ехать на эти чертовы кулички. Но, как говорится, на ловца и зверь бежит, поздно ночью явился к Бергеру Иван Лопухин.

— Слушай, поручик, у меня есть к тебе небольшая просьба. Исполнишь?

— О чем речь, друг. Конечно.

— Передай, пожалуйста, Левенвольду это письмо. И вот тебе за работу.

И Лопухин положил на стол пять рублей. Пять рублей за такой пустяк — передать письмо. Кто ж откажется?

— Конечно, Иван Степанович, передам в собственные ручки. Можешь быть покоен.

Однако когда Лопухин ушел, хитрый курляндец сообразил: «Записка государственному преступнику! Тут что-то не то. Не сама ли удача идет мне в руки?»

Бергер без колебаний распечатал письмо, прочел первые строки: «Милый Рейнгольд, мне так хочется ободрить вас в вашем ужасном положении…» Бергер тут же взглянул на подпись в конце послания и обалдел, она гласила: «Лопухина».

Та самая красавица Лопухина, которой недавно на балу государыня надавала пощечин за то, что она посмела украсить прическу розой, точь-в-точь как у императрицы, что посмела быть красивее повелительницы.

Курляндец сообразил: на этом можно кое-что сделать в свою пользу, возможно, даже отмотаться от дальней командировки.

И он помчался к лейб-медику Лестоку:

— Ваше сиятельство, у меня оказалось письмо, которое должно заинтересовать вас.

Лесток начал читать, и чем далее, тем все заинтересованнее.

— Ух ты, она обещает ему скорые перемены. Интересно. Очень интересно. Вот что, поручик Бергер, вам надо поближе сойтись с этим Иваном, ее сыном, повыведать у него все, что можно. Какие это перемены они ждут?

— Но, ваше сиятельство, меня отправляют в командировку в Соликамск. Я бы рад, но сами понимаете.

— Кто отправляет?

— Командир лейб-кирасирского полка.

— Я переговорю с ним. Вас заменят. Тут пахнет заговором. Это письмо, возможно, та ниточка, которая поможет нам размотать весь клубок. Исполняйте, я освобождаю вас от командировки.

Бергер отлично знал силу и влияние этого человека при дворе, и вышел он от него окрыленный: «Все! Отмотался, отмотался от Соликамска. Какое счастье!»

К выполнению задания лейб-медика курляндец приступил немедленно. Назавтра, как бы нечаянно, натолкнулся на Лопухина и вскричал, не скрывая радости:

— О-о, Иван Степанович, здравствуйте.

— Здравствуйте, Бергер. Вы еще не уехали?

— Задерживают дня на три-четыре. Да и кое-какие дела надо окончить. Может, зайдем выпьем на посошок.

— Пожалуй, — согласился Лопухин.

Они вошли в трактир, сели за дальний столик, заказали водки, закуски. Бергер сам наполнил кружки.

— Ну, Иван Степанович, пожелайте мне счастливого пути.

— Да, да, счастливого пути, поручик, я рад за вас.

Выпили, крякнули одновременно и даже засмеялись от этого.

— Что ж тут радостного, Иван Степанович, еду к черту на кулички.

— Ну как? Все-таки служба… Я вот отставлен от службы, что хорошего?

— За что вас? — спросил Бергер, наливая по второй.

— Да, считай, ни за что. При Анне Леопольдовне был камер-юнкером в звании полковника. Теперь отстранен от двора, понижен в подполковники и вообще без дела обретаюсь.

— Ай-ай-ай! Не хорошо как, — посочувствовал Бергер и тут же взял свою кружку. — Давайте выпьем за все хорошее.

Лопухин легко согласился повторить, из чего поручик заключил, что к выпивке он весьма-весьма склонен. Это сразу почувствовалось, Лопухин быстро опьянел и, видимо тронутый сочувствием Бергера, стал более откровенен:

— Ведь как все глупо получилось, взяла каких-то тридцать человек, и все. Она на троне. Да если б Салтыков Петр Семенович ударил в барабан, поднял нас всех, да разве б так произошло. Вот и его поначалу тоже разжаловали, если б не Кейт, сидел бы и он сегодня на печи, а то бы где и подале.

— Да, да, — поддакивал Бергер. — Все так случилось неожиданно.

— Ну ничего, ничего. Она ведь незаконнорожденная, она не имеет никаких прав. Законный наследник Иоанн Антонович. Час придет, все вернется на круги своя.

— А когда час-то придет?

— Скоро, скоро. Уж поверь мне. Моя мать вон с золовкой вице-канцлера говорила, они тоже ждут часу.

— С какой золовкой? Что это вообще значит — золовка?

— Ну, жена гофмаршала Михаила Бестужева, она вице-канцлеру, чай, родней доводится, золовкой, Анна Григорьевна. Не знаешь, что ли?

— Как же? Знаю, знаю. Прекрасная женщина.

— Она подруга моей матери и тоже во дворец ныне не ходит. Унижает Елизавета всех, дружит с подлыми людьми, образовала лейб-компанию из любимцев. Когда такое бывало при дворе?

Бергер забеспокоился, и не оттого, что Лопухин понес опасные речи, а оттого, что лишь он один свидетель таким откровениям. А в этой варварской стране могут и не поверить одному и, чего доброго, взденут на дыбу. Только этого ему не хватало.

И тут он увидел входящего в трактир адъютанта принца Гессен-Гамбургского Фалькенберга и помахал ему рукой:

— Майор, присоединяйтесь к нам.

Фалькенберг подошел, щелкнул каблуками:

— Вы позволите?

— Да, да, майор. Садитесь. Я угощаю.

— В честь чего пьем?

— Да вот пьем на посошок, как говорят русские, мне предстоит отъезд, и вот Иван Степанович провожает меня. Да, вишь, обидели его, жалуется. Продолжай, Иван Степанович, майор мой друг, при нем все можно.

Лопухин опьянел по-настоящему, и ему уже было море по колено.

— Скоро, слышь, скоро пробьет час. Она думает, села, корону надела, и все. Нет! Шалишь! Есть законный наследник Иоанн Антонович. И мы его воротим. Она его запятила в Ригу и думает, на этом все. Не-ет, все впереди…

Фалькенберг вопросительно взглянул на Бергера: что он, мол, несет? Тот кивнул незаметно: слушай, мол, слушай.

Через час Бергер был у Лестока и рассказывал ему все, что наговорил в трактире Лопухин.

— Прекрасно, прекрасно, — потирал Лесток руки. — Так, говоришь, и жена Бестужева Лопухиной поддакивала?

— Да обе они жалеют об Анне Леопольдовне и вроде жаждут ее возвращения.

— Ай попался вице-канцлер, попался, — радовался Лесток. — Теперь-то мы его вышибем из кресла.

— Но про вице-канцлера он ничего не говорил, ваше сиятельство.

— Не важно. Важно, что жена родного брата в заговоре. А если загудит Михаил, то и брата за собой утянет. Прекрасно. Молодец, Бергер. Молодец.