Наблюдения, или Любые приказы госпожи - Джейн Харрис Страница 19

О дальнейших событиях мне немного совестно рассказывать. Но поскольку они имеют прямое отношение к моей истории — собственно, с них-то все и началось, — рассказать придется. Оглядываясь на прошлое, я нахожу себе оправдание единственно в том, что юности присуще любопытство.

Миссус и хозяин разошлись по своим комнатам до вечера. Гектора послали к Бисквиту с приказом подать экипаж к семи, а я в половине седьмого явилась к миссус узнать, не требуется ли помочь с одеванием. Но она уже сама нарядилась и в моих услугах не нуждалась. Она была страшно возбуждена по поводу предстоящего ужина, ведь они отправлялись в гости к какому-то малому, который писал песни и стихи.

— Я сочиняю песни, — говорю я.

— Знаю, — отвечает миссус. Но на самом деле она меня не слушала, а рассматривала свое отражение в зеркале при свете свечи. — Это ожерелье не слишком вычурное?

— Нет, мэм, оно очень красивое, — говорю. — Мне бы хотелось иметь такое. Вам нравятся мои песни?

— Ну конечно. А где же мои перчатки?

— Вот они, мэм. У вас будут какие-нибудь распоряжения на время вашего отсутствия?

— Нет.

— А знаете что… я могу поделать «сесть-встать», если хотите.

Миссус перестала натягивать перчатки и воззрилась на меня.

— Что?

— Ну, я поделаю «сесть-встать» и скажу вам, сколько всего раз у меня получилось, когда вы вернетесь.

Она нахмурилась.

— Нет, Бесси. Так оно не имеет смысла. И ты же помнишь про нашу маленькую договоренность, правда?

Я вопросительно взглянула на нее.

— Насчет «ни гу-гу», — пояснила она.

— О, конечно, мэм.

— Вот и умница, — сказала миссус, а после чмокнула меня в щеку.

Я зарделась от удовольствия и в смятении чувств шагнула вперед, чтобы вернуть поцелуй, но она уже отошла прочь, натягивая перчатки. От нее на моей щеке остался розовый аромат, который я слышала даже после того, как они с мужем уселись в экипаж и укатили в темноту. До чего же мне хотелось быть на месте господина Джеймса!

Представьте, я и миссус, две дамы в лучших своих нарядах, выезжаем в гости развлекаться и играть в карты. Вот это была бы картина, помереть и не встать.

После отъезда хозяев дом внезапно показался страшно большим и пустынным. Я немного побродила со свечой по нижним комнатам, осознав вдруг, что еще ни разу не оставалась там совсем одна. Было очень холодно и одиноко, половицы гулко поскрипывали под моими ногами. Обыкновенно миссус всегда находилась где-нибудь на расстоянии крика, правда я никогда не кричала, она не любила крика, говорила мол глотку рвут только в кабаках. Если вы хотели что-нибудь спросить, вам обязательно следовало подойти к ней и обратиться тихим и милым голосом, а не орать из окна или через весь двор, будто прачка или еще кто. В общем, вскорости мне стало жутко неуютно, и я решила подняться наверх и посмотреть платья миссус, пока она в отлучке. Не знаю, может у меня просто возникло обычное девчачье желание примерить еще парочку. Открыть-то шкаф я открыла, но только скользнула взглядом по платьям, не стала ни примерять их, ни нюхать, ничего такого. А потом надумала одним глазком заглянуть в письменный стол. Ясное дело, ящик оказался запертым, но мне пришло на ум, что до возвращения хозяев у меня довольно времени, чтоб попробовать найти ключ. Я долго шарила повсюду и уже собиралась прекратить поиски, когда вдруг скумекала, что миссус могла оставить ключ в платье, в котором ходила с утра. И точно: запустив руку в карман, я нащупала там маленький ключик. Я вставила его в замок и повернула, а потом выдвинула ящик.

Там оказался мертвый младенец! И банка варенья! И жестяной свисток!

Нет, конечно.

Всего лишь куча потрепанных конторских журналов навроде моего и старая толстая бухгалтерская книга в красном кожаном переплете. Я вытащила красную книгу и раскрыла без особого интереса. На обложке изнутри была наклеена знакомая черно-белая картинка с надписью «Библиотека „Замка Хайверс“». Я видела такие во всех книжках из хозяйской библиотеки и теперь знала, что под деревом сидят не две дамы, а дама и служанка в фартуке и чепце. Здесь картинка была наклеена не шибко аккуратно, миссус наляпала столько клея, что бумага вздулась волдырем и покоробилась. Я открыла первую страницу и с удивлением увидела, что она сплошь исписана почерком миссус, фиолетовыми чернилами. Ниже я приведу часть текста, содержавшегося там.