Прóклятое золото Колымы - Геннадий Турмов Страница 19

Прошёл год, как они поженились. Их отношения ещё больше укрепились. Если раньше их просто тянуло друг к другу, то теперь они друг без друга просто не смогли бы жить.

Они понимали друг друга с полуслова, как будто прожили вместе тысячу лет, потому что составляли единое целое.

Эти годы, которые Евгений провёл с Татьяной, воспитали, а в конечном счёте и сформировали послелагерную его личность в значительной степени больше, чем детские и студенческие впечатления. Может быть, потому, что бесконечное уважение друг к другу гармонично сочеталось с большим разрастающимся чувством – любовью.

Чтобы поддержать подорванное лагерями здоровье Евгения, Татьяна завела подсобное хозяйство: огород, кур, поросят. И это в суровом климате Колымы! В доме царила чистота, она успевала ещё и рукодельничать, обшивала и себя, и Евгения, и детей. В октябре 1942 года родился Олег, а в ноябре 1945 года – Иван. Они были счастливы, насколько можно было назвать счастливой жизнь в полурабском режиме, да ещё в суровых условиях колымского климата.

Однажды Евгений поделился с Татьяной мыслями о самом сокровенном:

– Знаешь, Танечка, недавно грустно размышлял о бренности человеческого бытия, о смысле вечного карабканья по ступенькам судьбы. Мне очень нравится старая восточная мудрость: «Если не знаешь, куда идти, то лучше останься на месте, тогда не угодишь в яму». Хотя сколько раз я в ней оказывался, да и сейчас из неё до конца не выбрался.

– Власть отучила нас от веры в Бога, – продолжал он спустя некоторое время. – Я верю, что есть кто-то, кто видит и слышит тебя. И судит. Это именно тот, кто дал тебе то, за что можно держаться. А может, просто берёт за руку и ведёт к цели, как будто бы знает, что тебе в данный момент нужнее всего.

Они помолчали немного.

– Женя, ты даже не представляешь, как я счастлива, что встретила тебя, а для этого мне надо было приехать именно на Колыму. Наверно, это потому, что мы духовно похожи друг на друга! А разве можно назвать счастливым союз мужчины и женщины, если они совершенно разные: как плюс и минус, ночь и день, огонь и вода? – добавила она и прижалась к мужу.

– Ничего, Таня! Будем держаться… Как говорили в древности, самый тёмный период в ночи наступает перед рассветом. Так и в жизни. Будет и на нашей улице праздник.

Праздник наступил, когда им было по 45 лет: в 1958 году пришло известие, что Евгения Ивановича реабилитировали по всем статьям…

…Военные годы для жителей Колымы стали серьёзным испытанием, дни были тревожными и тягостными. Собственно, такими они были и для всей страны. Стране нужно было золото, много золота, и Колыма его давала.

Каждую осень начиная с 1942 года в Магадан приходили подводная лодка или крейсер из Сан-Франциско и увозили в Америку добытое золото. За помощь по ленд-лизу ^[26] во время войны Советский Союз расплачивался колымским золотом и кровью своих солдат на полях сражений.

В 1944 году с визитом на Колыму прибыл вице-президент Соединённых Штатов Америки Генри Уоллес. В состав делегации входили три гражданских специалиста и трое военных. Американская делегация направлялась в Среднюю Азию и Китай, и остановилась в Магадане на три дня. По-видимому, Уоллеса интересовала добыча золота в связи с проблемой оплаты договорных обязательств по ленд-лизу.

Ещё осенью 1941 года Евгений узнал, что Ленинград окружён и стал блокадным городом. Он не мог знать, что ещё в самом начале войны мать и Нина с семьёй были эвакуированы в г. Киров. На самом деле они жили в деревне в тридцати километрах от города и в трёх километрах от строящегося химкомбината, где работал муж Нины. Ей негде было устраиваться по специальности, да и Валерии Александровне трудно было бы одной управляться со всем их немудрёным хозяйством и двумя детьми. Семью поддерживал Евгений, периодически присылавший денежные переводы.

Все годы эвакуации Нина была неразлучна с матерью, тяжело умирала у неё на руках, оставив ей своих детей, заботу о которых взяла на себя Валерия Александровна. Нина скончалась в мае 1943 года.

Валерия Александровна осталась в Кирове одна с двумя малолетними детьми, без работы, без средств к существованию. Единственной её опорой и поддержкой оставался Евгений.

Валерия Александровна написала письмо Евгению и попросила оформить ей пропуск на Колыму, куда она решила приехать после смерти дочери. Евгений понимал, что отговаривать мать от безрассудства такого поступка бессмысленно, и выполнил её просьбу.

С некоторых пор Евгений стал понимать, почему самые страшные ураганы носят женские имена. Всё начинается вполне благоприятно, с безобидного ветерка, но скоро перерастает в буйную стихию, способную с лёгкостью сокрушить на своём пути все преграды. Так и некоторые женщины. Это внешне они такие нерешительные, с тихим голосом, но стоит им поставить перед собой цель – и их ничего не остановит в пути её достижения. К таким женщинам Евгений относил и мать. Он навсегда запомнил её рассказы о решении поехать к брату во Владивосток во время Русско-японской войны. Да и её стоицизм ко всем жизненным пертурбациям, которых с лихвой хватало на несколько жизней.

К удивлению, Валерия Александровна с детьми дочери (младшему из которых было всего три года) без особых приключений добрались до места назначения всего за двадцать дней, считая трёхдневную остановку во Владивостоке в гостинице Дальстроя ^[27].

– Здравствуй, родной ты мой, – только и смогла сказать Валерия Александровна, когда сошла с трапа той же самой «Джурмы», которая в своё время доставила Евгения в колымские лагеря.

– А вы Татьяна? – обратилась она к стоящей рядом с ним женщине.

– Да, конечно, – ответила та сквозь проступившие слёзы.

– А сын где? – спросила Валерия Александровна.

– Дома ждёт, – ответили в унисон Евгений и Татьяна.

– Господи, возмужал-то как, – оглядела мать сына…

Татьяна и Валерия Александровна сразу же нашли общий язык. «Хоть с женой повезло!» – думала Валерия Александровна. Она провела на Колыме несколько лет и убедилась, что Евгения и Татьяну связывают настоящие чувства.