Русская армия между Троцким и Сталиным - Леонид Млечин Страница 18

В августе 1922 года Троцкий назначил его начальником Политического управления Реввоенсовета Республики.

Лев Давидович был невысокого мнения о военных талантах нового начальника ПУРа.

«Антонов-Овсеенко, — писал Лев Троцкий, — по характеру импульсивный оптимист, гораздо более способный на импровизацию, чем на расчет. В качестве бывшего маленького офицера он обладал кое-какими военными сведениями. Во время большой войны в качестве эмигранта он вел в парижской газете «Наше слово» военный обзор и нередко проявлял стратегическую догадку».

Почему же Троцкий выбрал именно Антонова-Овсеенко? После окончания Гражданской войны у председателя Реввоенсовета обнаружилось такое количество оппонентов, что он нуждался прежде всего в политическом союзнике.

22 марта 1923 года Владимиру Александровичу исполнилось сорок лет. По этому случаю одного из первых руководителей новой армии наградили орденом Красного Знамени.

Он среди прочего создал газету «Красная звезда», первый номер которой вышел 1 января 1924 года. Но ему недолго оставалось руководить армейскими политработниками.

Антонов-Овсеенко был верным соратником председателя Реввоенсовета, о котором писал так: «Троцкий — вождь, организатор и вдохновитель победы революции».

27 декабря 1923 года Антонов-Овсеенко написал заявление в политбюро и президиум ЦКК. Он возмущался нападками на Троцкого, считая это расколом в партии:

«Знаю, что этот мой предостерегающий голос на тех, кто застыл в сознании своей непогрешимости историей отобранных вождей, не произведет ни малейшего впечатления. Но знайте — этот голос симптоматичен. Он выражает возмущение тех, кто всей своей жизнью доказал свою беззаветную преданность интересам партии в целом, интересам коммунистической революции.

Эти партийные молчальники возвышают свой голос только тогда, когда сознают явную опасность для всей партии. Они никогда не будут «молчальниками», царедворцами партийных иерархов. И их голос когда-нибудь призовет к порядку зарвавшихся «вождей» так, что они его услышат, даже несмотря на свою крайнюю фракционную глухоту».

Сталина письмо Антонова-Овсеенко возмутило, он счел это личным выпадом. Причем Антонов-Овсеенко использовал излюбленное сталинское оружие — обвинил самого Иосифа Виссарионовича во фракционности.

12 января 1924 года Антонова-Овсеенко вызвали на заседание оргбюро ЦК, которое было сталинским инструментом в кадровой политике. Формально ему устроили разнос за то, что он отдал два приказа Политуправления, не согласовав их в аппарате ЦК. Фактически — за попытку защитить Троцкого. Его обращение в ЦК было истолковано как «неслыханный выпад, делающий невозможной дальнейшую работу тов. Антонова-Овсеенко на посту начальника ПУР».

На заседании оргбюро Антонов-Овсеенко написал Дзержинскому короткую записку:

«Дорогой и глубокоуважаемый Феликс Эдмундович!

Ты напрасно попрекнул меня, что я, мол, только себя считаю «честным» и т. д. Я себя считаю не ослепленным групповой борьбой — вот и все. Считаю, чувствую, что для меня партия в целом действительно дорога, и в твоем выступлении против меня ты не прав. Просто — я не фракционер; а у большинства Политбюро, как и у Троцкого, я вижу этот фракционный уклон».

Дзержинский тут же написал путаный и не очень грамотный ответ:

«Дорогой друг!

Я из твоего письма чувствовал всю горечь и мучение за партию. Но твое письмо большая ошибка, так как, выявляя свои чувства, политические результаты этого выявления совершенно получаются обратные, ибо, зная и проявляя свою муку, как ты говоришь, а Вы все только «зарвались», а партии и революции не преданы.

Затем, я отношусь к переживаемому нами кризису гораздо серьезнее и вижу величайшую опасность. Но причина опасности не в дискуссии нашей партии, а в составе нашей партии и в том, как удержать диктатуру пролетариата в мирной обстановке — в крестьянской стране, при массовом напоре поднять уровень своей жизни и при нашей некультурности — требует от партии величайшего идейного единства и единства действий под знаменем ленинизма.

Твой Ф.Д.

А это значит — надо драться с Троцким».

Пораженный происходящим, Антонов-Овсеенко писал о «безыдейных нападках на Троцкого, на того, кто в глазах самых широких масс является вождем, организатором и вдохновителем победы революции». Сталин и его окружение повели атаку на начальника политуправления Реввоенсовета. 21 января 1924 года, когда умер Ленин, Антонова-Овсеенко сняли с должности. Вместо него начальником политуправления вооруженных сил перевели из аппарата ЦК партии Андрея Сергеевича Бубнова, противника Троцкого. Антонова- Овсеенко откомандировали в распоряжение наркомата по иностранным делам.

В 1924 году его отправили полпредом в Чехословакию, в 1928-м — в Литву, в 1930-м — в Польшу. В 1934-м его вернули в Москву и назначили прокурором РСФСР.

Бывшие сторонники Троцкого, видя; что происходит, пытались спастись. Они писали покаянные письма, надеясь убедить Сталина в своей верности, и поливали грязью Троцкого. Так поступил и Антонов-Овсеенко. В 1936 году он писал в «Известиях»:

«Глубокий стыд охватывает меня, потому что в 1923–1927 годах я оказывал Троцкому поддержку, несмотря на то что слышал четкий предупреждающий голос… Только в октябре 1927 года я порвал на деле с оппозицией… Тогда я написал товарищу Л.М. Кагановичу, что в отношении оппозиционеров «выполнил бы любое поручение партии». Было ясно, — да, вплоть до расстрела их, как явных контрреволюционеров».

Сталин вспомнил об Антонове-Овсеенко.

17 сентября 1936 года Сталин, отдыхавший в Сочи, написал Кагановичу и Молотову:

«Консулом в Барселону предлагаю назначить Антонова- Овсеенко. Он знает военное дело. Кроме того, он сумеет сладить с анархистами».

Когда Антонов-Овсеенко воевал на Украине, то умудрялся успешно союзничать с анархистом Нестором Ивановичем Махно, чьи повстанцы в восточной части Украины сначала вели борьбу против войск гетмана Скоропадского, а затем против Деникина.

21 сентября 1936 года состоялось решение политбюро, и Антонов-Овсеенко отправился в Барселону, второй по значению испанский город, советским генеральным консулом.

Применительно к Испании «анархистами» Сталин называл испанскую Рабочую партию марксистского единства, известную по своей аббревиатуре ПОУМ (Partido Obrero de Unificacion Marxista). Это была марксистская партия, но не просоветская. Ее штаб-квартира находилась в Каталонии.

ПОУМ сильно беспокоила Сталина, потому что члены этой партии — в отличие от испанских коммунистов — не желали подчиняться советскому генсеку и, напротив, симпатизировали Троцкому.

Дальняя цель Сталина в воюющей Испании состояла в том, чтобы с помощью Интернациональных бригад взять страну под контроль. Члены ПОУМ, которые держались самостоятельно, срывали его планы. А в партии состояло сорок тысяч человек — большая сила.