На фланге линии Маннергейма. Битва за Тайпале - Кирилл Якимович Страница 18

После отделения Финляндии от России Ладожское озеро перестало быть внутренним водоемом одной страны. Граница прошла почти посередине озера — разделив его надвое по прямой от западного берега до восточного. Согласно условиям Тартусского мирного договора 1922 года, ни Финляндия, ни СССР не могли размещать на озере какие-либо крупные военные корабли, водоизмещение которых бы превышало сто тонн. На этом, собственно, не очень симпатизирующие друг другу государства и успокоились, обустроив каждое со своей стороны только по бригаде пограничных катеров. С советской стороны главной базой Ладоги являлся Шлиссельбург, а с финской — Лахденпохья. СССР считал акваторию Ладоги бесперспективной с военной точки зрения (отдавая основное внимание Финскому заливу), а у финнов на изготовление и расположение на Ладоге каких-либо значительных плавсредств просто не было денег. Правда, взамен создания значительных морских сил в этом районе финское правительство оборудовало почти все свое побережье озера батареями, стволы которых были направлены в сторону озера. Батареи «Каарнайоки» и «Ярисевя», о которых уже упоминалось в предыдущих главах и которые были ближайшими к Тайпале, и являлись частью этой системы береговой обороны.

Названная по местоположению (мыс Ярисевянниеми) батарея «Ярисевя» состояла из двух 120-мм английских орудий «Армстронг», установленных в тридцати метрах друг от друга в открытых бетонных капонирах на прибрежном пятиметровом холме. Сами орудия являлись наследством царской армии, перекочевавшим к финнам в 1918 году. В свою очередь в Российские вооруженные силы эти пушки прибыли из Японии, поэтому по японской классификации их еще называют орудиями «Канэ».

Между артиллерийскими позициями находился склад боеприпасов и помещения для орудийной обслуги. Все сооружения, естественно, были закамуфлированы землей и камнями. Орудийные погреба у каждой из пушек соединялись между собой подземным коридором с толщиной стен около полуметра. Батарея имела в запасе фугасные, осколочные и шрапнельные снаряды. Сами орудия были оборудованы броневыми щитами для защиты обслуги, а их дальнобойность составляла около тринадцати километров.

После объявления в Финляндии всеобщей мобилизации, береговые батареи ладожского сектора Карельского перешейка в оперативном отношении были переподчинены командованию III армейского корпуса, т. е. Хейнриксу, хотя формально они так и остались подразделениями военно-морских сил Финляндии. Гарнизон батареи набрали из местных резервистов с церковных приходов Пюхяярви и Метсяпиртти, доведя общую численность подразделения до двухсот человек. В связи с тем, что, кроме капониров и самих орудий, на мысу ничего не было, с момента призыва резервистов и до самого начала войны основным занятием одевших военную форму деревенских мужиков было оборудование позиции для превращения ее в полноценный береговой форт. Все эти действия направлялись и контролировались лейтенантом Ниило Косма — таким же резервистом, бывшим в мирное время инструктором Шюцкора.

За полтора месяца до начала войны на батарее вдоль поросшего тростником берега Ладожского озера были вырыты тринадцать ячеек и блиндажей, которые впоследствии занял приданный батарее взвод пулеметчиков. Пустующие казармы были оборудованы койками и кухнями. Территория новой войсковой части была обнесена колючей проволокой, а с ее тыла, с материка, были вырыты окопы и капониры для батареи полевых орудий. Кроме этого солдаты построили наблюдательную вышку, на которой каждый день посменно дежурили всматривавшиеся в туманную даль часовые. 30 ноября они были оповещены о начале войны, и через три дня после этого на горизонте показались силуэты кораблей противника. Это были катера советской Ладожской военной флотилии.

Боевая группировка небольших кораблей Советского Союза на Ладожском озере была абсолютно новым сформированным подразделением Красного флота. Первые действия по созданию Ладожской военной флотилии были предприняты лишь в преддверии войны, в октябре 1939 года. 10-го числа этого месяца в Шлиссельбург по Неве из Кронштадта был переброшен 4-й дивизион сторожевых катеров, состоявший из одиннадцати плавсредств. Через два дня к ним присоединился сторожевой корабль «Циклон», а еще через неделю — пара тральщиков. У командования Балтфлотом была идея перевести на Ладогу даже одну подводную лодку, но вскоре от этой мысли отказались. Несмотря на разношерстный состав этого военно-морского соединения, набранное в Шлиссельбурге ядро могло бы создать внушительный перевес сил на Ладожском театре военных действий. Но перевод всех этих маломерных кораблей в Шлиссельбург был, пожалуй, первой и единственной бесспорно удачной операцией в истории Ладожской военной флотилии. Еще до начала войны флотилию начало преследовать чередование фантастических невезений и промахов.

С началом ноября обратно в Кронштадт был отозван «флагман» флотилии — сторожевик «Циклон», а с ним и оба тральщика. Для восстановления ударной силы вместо них на базу Ладожской флотилии выдвинулись четыре канонерских лодки. Но на дворе уже стояли первые ноябрьские морозцы. В местах своего плавного течения Нева стала активно затягиваться льдом, и путь лодок, в обычное время составлявший один день, в результате вылился в четыре. Причем из четырех лодок в Шлиссельбург пришла только одна — «Ораниенбаум». Остальные задержались у Ивановских порогов, не смогли преодолеть ледяные наслоения и повернули обратно к уютным и знакомым причалам Кронштадта. Так как с запада пополнить флотилию кораблями возможности не представилось, в ее состав ввели корабли, прибывшие в Шлиссельбург с востока. Взялись они вот откуда: почти весь ноябрь группа тральщиков, буксиров и гражданских пароходов по Ладожскому каналу, то есть вдоль южного берега озера, потихоньку перевозила в Олонку 75-ю стрелковую дивизию. Дивизии этой предстояло наступать через Свирь в финскую Южную Карелию, на север, в глубь почти не тронутых человеческим вмешательством лесов. Через месяц эта дивизия намертво завязнет в сугробах Приладожской Карелии у финского поселка Аглаярви…

Но речь не об этом.

Из тихоходных кораблей, служивших перевозочным средством, в Ладожскую флотилию вошли восемь тральщиков, из которых два имели имена собственные («Москва» и «Видлица»), а остальные просто имели свой бортовой номер, от «31-го» до «37-го».

Итак, в канун войны в Шлиссельбурге находилось двадцать два «вымпела», или плавсредства, которые образовывали Ладожскую военную флотилию. Для того чтобы иметь представление о том, что собой представляло это морское соединение, необходимо обратиться к цитате из труда Исторической комиссии ВМФ: