Русские солдаты Квантунской армии - Евгений Яковкин Страница 18

При участии ГБРЭМ была выпущена также декларация но случаю очередной годовщины войны, которая должна была свидетельствовать о лояльности русской эмиграции японским и маньчжурским властям: «…Стоя на грани ныне решающейся ожесточенной войны, мы, население г. Харбина, на настоящем народном собрании постановили сплотить воедино все материальные и людские ресурсы, укрепить еще более нашу непоколебимую решимость, следуя примеру доблестных воинов на фронте, проливающих кровь в битвах на юге и севере, на западе и востоке. Преемствуя верность многих воинов, положивших свои жизни за родину, и имея в сердцах верноподданность героев-воинов, защищавших родину, мы клянемся довести до победного конца священную войну великого императорского Ниппона».

Однако большинство эмигрантов проявляло пассивность в отношении политики, в годы войны произошли изменения в сознании и во взглядах у некоторой части представителей русской эмиграции в Китае.

Война во многом изменила сознание русских эмигрантов в Китае, в основном гражданских. Этому поспособствовали подпольные радиотрансляции, кинохроника военных событий, где русские эмигранты видели, как уничтожаются советские города. Советский Союз у многих стал ассоциироваться с Россией, на которую напал злейший враг.

Интересное выказывание русского эмигранта В. Жиганова приводит исследователь Балмасов: «Между большевиками 1918 г. и нынешними, по-моему, осталось столько же общего, сколько между красным бандитом Тряпицыным ^[7] и маршалом Жуковым». Русским эмигрантам импонировало также, что И.В. Сталин уничтожил в годы репрессий почти всех их противников по Гражданской войне, руководителей органов госбезопасности, таких как Г. Ягода, Н. Ежов.

Просоветские симпатии в годы войны все росли от одной победы советского оружия к другой. Также повлияло и то, что изменилась советская политика в области религии. Стали открываться храмы, было возрождено патриаршество, в армии ввели погоны, ордена и медали Суворова, Кутузова. Из воспоминаний русской эмигрантки Я.Л. Писарсвской: «Какая была пропаганда на радио! Как стали говорить о Дмитрии Донском, Александре Невском… Здорово действовали коммунисты: возрождали церкви, открывали монастыри, писали Бог с большой буквы…»

Но не будем забывать, что эти настроения были далеко не у всех, тем более не у представителей русской военной эмиграции, которая также следила за событиями на Восточном фронте Второй мировой войны и сочувствовала возникшему так называемому Русскому освободительному движению, во главе которого стоял генерал-лейтенант А.А. Власов.

Что касается войны на Тихом океане, то 26—27 декабря 1944 г. в Харбине прошел эмигрантский съезд, где присутствовали также и японские военные. Японские власти в Маньчжоу-Ди-Го заявили, что в связи с войной «вся личная и общественная жизнь эмигрантов должна быть подчинена борьбе за победу Японии. В случае поражения Квантунской армии наступит смерть эмиграции».

В официальной же прессе, которая к концу войны полностью перешла под контроль японских властей, публиковались сообщения о победах японской армии в боях с англо-американскими войсками. В частности, журнал «Рубеж» размещал такие статьи до 25 июля 1945 г. А в последнем из номеров (август 1945 г.) писалось о необходимости выполнения «великих задач, стоящих перед Квантунской армией и правительством Маньчжоу-Ди-Го».

Стоит сказать и про радио: так, с 5 декабря 1942 г. на радио Японии (NHK) начала работать русская редакция. Выходили небольшие передачи на русском языке. Вещание велось вплоть до конца войны. Это было особенно важно, так как на русских эмигрантов работало и советское радио.

Несмотря на вес усилия японских властей, значительная часть русской эмиграции не оказала какого-либо сопротивления вторгшимся советским войскам в августе 1945 г. Более того, многие пошли по пути сотрудничества с советской властью. Это объясняется плохой работой ГБРЭМ и лидеров эмиграции в отношении пропаганды и разъяснения целей войны, в результате в конце войны и в первые дни после окончания боевых действий был большой всплеск советского патриотизма.

Очень примечательный документ (отрывок из статьи просоветских эмигрантов. — Прим. автора) приводит в своих воспоминаниях советский генерал Л.П. Белобородов: «У меня сохранился номер харбинской газеты “Время” за 22 августа 1945 года. Позволю себе процитировать статью, в которой автор рассказывал о судьбе детей русских эмигрантов в годы японской оккупации.

“Печальна их судьба, — писал он. — Они были русскими, но не видели России, не соприкасались с русским народом. В школах они изучали географию России, разделенной еще на губернии, тогда как в течение уже более 20 лет Родина наша представляет собой Союз Советских Социалистических Республик.

В тех же школах им преподавали государственную мораль, которая по существу своему была не чем иным, как японской аморальностыо. Им прививали взгляд, что здесь они имеют свою вторую родину, и потому заставляли ежедневно кланяться флагам Маньчжоу-Го и Японии и совершать поклоны в сторону резиденции правителей обоих государств.

В слякоть и непогоду, в трескучий мороз их строем гоняли из неотапливаемых школ, в изношенных пальтишках и рваных башмаках, к японскому храму и заставляли кланяться и там. Их обучали — не только юношей наших, но и девушек — военному строю.

Спрашивается: с кем готовили сражаться? Их стремились разложить духовно и физически. Но не таковы сыновья народа русского, чтобы можно было их пригнуть к земле: чем тяжелее был гнет, тем неумолчнее звучали в сердце зовы Родины. Чем больше прилагалось сил к тому, чтобы сделать из наших детей духовных уродов, тем дружнее они сплачивались и тайком около радиоприемников разучивали советские песни и приобщались к своему народу. Все это в прошлом. Стена разрушена. Будущее ясно: наши дети не видели Родины — они ее увидят; наши дети не знали родного им народа — они его узнают”».

Скоро после написания этой статьи многие русские эмигранты в Маньчжурии «узнали» Советскую Родину в виде СМЕРШ и повальных арестов. Об этом смотрите в третьей главе.