Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - Александр Пресняков Страница 18

«аз тя посажу в Орде на царстве, а ты мене посади на Москве, на великом княжении, на всей Русской земли».

^{Битва на Ворскле в 1399 г.}

И отношение обеих сторон к начавшейся борьбе говорит в пользу того, что целью Витовта было возвращение Тохтамышу власти над Золотой ордою, с тем чтобы обеспечить себе его помощь в русской политике.

Витовт, избрав Киев операционным центром, сосредоточивает тут значительные силы для нанесения врагу решительного удара. Во главе татар стоял возродивший силы Орды мурза Едигей, приведший все силы свои. Встреча за рекой Ворсклой кончилась полным поражением Витовта, обойденного татарскою силой. Погибло 20 князей и много войска, погиб Спитко Мельштинский, владелец Подолии, 10 знатнейших рыцарей прусского вспомогательного отряда; Витовт ушел с небольшой дружиной; Киев уплатил откуп, но земля была сильно разорена до самого Луцка.

Это поражение сильно подорвало силы и положение Витовта. И это совпало с моментом перемены в положении Ягайла: 12 августа разыгралась драма на Ворскле, а еще 22 июня скончалась королева Ядвига. Ее кончина привела к пересмотру всего политического положения. Польские известия, правда, не совсем ясные и записанные для нас только у Длугоша, указывают на то, что новое соглашение Ягайлы с польскими панами состоялось после его отъезда из Кракова на Русь и заявления, что он возвращается в Литву. И к тому же моменту, к 1399 г., относится признание за Витовтом великокняжеской власти на Литве: ему «eodem anno per Vladislaum Poloniae regem magnus ducatus Litwaniae donatus et ad vitae tempora precario concessus» ^[32], по словам того же Длугоша.

Этот акт обычно освещается в исторической литературе как последствие катастрофы на Ворскле, как политическое поражение Витовта. Это не совсем так: дело получает иной смысл, если принять поправку, что до того Витовт не был великим князем литовским. Но о той независимости, какую провозглашали на острове Салине, не было уже и речи. Это соглашение было укреплено в 1401 г. на съезде в Вильне. Его участники — князья и боярство литовское, тот же социально-политический слой, какой мы видели в Салине, только в значительно большем числе и с добавлением, что не только поименованные в акте, но и те, «quorum quamvis nomina singulatim hie non sunt expressa, tamen consensus ad subscripta adest» ^[33].

Co своей стороны, и польские паны и шляхта выдали такую же подтвердительную запись на радомском сейме того же года. Это событие Любавский считает моментом нарождения нового учреждения — литовско-русского сейма, справедливо подчеркивая, что это сейм великого княжества Литовского в собственном смысле термина.

Следует, однако, отметить, что едва ли современникам дело так представлялось, едва ли тут что «учреждалось» как нечто совершенно новое, особенно в смысле «компетенции», «права участвовать в решении вопросов, вытекающих из унии и, в частности, выбора государя». То, что можно назвать чертой такого политического права, следует рассматривать как наследие понятий очень давних — права населения признавать князя и ряд заключать с князем, что и сказалось, думаю, в том, что бояре, участники Виленского съезда, называют себя «tota universitas» ^[34]. Игнорируя местные политические силы общества, авторы старой Кревской унии оставили ее без должной гарантии. Виленская уния 1401 г. исправляет эту ошибку под влиянием салинского урока.

Витовт дал обязательство, принимая новое положение свое как соучастника власти Ягайла в Литве: «nos in partem suae solicitudinis assumpsit, supremumque principatum terrarum suarum Litwaniae et ceterorum dominiorum suorum ducatus de manu sua nobis dedit et contulit ad tempora vitae nostrae» ^[35].

Тут многозначительно отличие «supremi principati Litwaniae» от «ducato ceterorum dominiorum» ^[36]. Далее, по его, Витовта, смерти все им полученное (т. е. великое княжество Литовское, княжение в иных княжествах и все вотчины — «bona et terrae pat-rimoniales» ^[37]) «ad ipsum dominum nostrum Vladislaum regem et ad coronam regni ejus Poloniae debent plene et integre devolvi et redire» ^[38].

А члены съезда — «прелаты, бароны, шляхтичи и земяне земель литовских и русских» — обещают всегда во всем верно помогать королю и короне Польской и никогда не отступать от них и ручаются, что все, полученное Витовтом по его смерти, вернется королю и короне Польской, а они и тогда останутся послушными королю и короне и не будут искать помимо иных господарей. Но и паны польские не должны по смерти Ягайла, если он сына не оставит, выбирать короля без ведома Витовта.

Это касается великого княжества Литовского. С актом Виленской унии стоят в связи дошедшие до нас 5 княжеских грамот 1400—1401 гг., подтверждающие их верность королю и короне Польской. Если верно предположение Грушевского, что вероятно, как после Кревской унии, такие грамоты дали Ягайле все значительнейшие князья, то я не решился бы повторить за Любавским его оценку виленского литовско-русского сейма как свидетельства о «политическом перевесе и установлении политического преобладания земель, составлявших государственное ядро великого княжества Литовского, над всеми остальными».

Любавский полагает, что сейм 1401 г. решал за все русские земли… Документы говорят как будто иное: сейм решал за то, что было под властью, в нем сосредоточенной. Остальные земли были связаны с Ягайлом помимо этой власти через Витовта, который владел княжениями и вне собственно великого княжества и через иных князей, подчиненных великокняжеской власти.