Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. - Иван Кривушин Страница 18

Около полудня 6 апреля неожиданно был закрыт «Большой рынок» близ Каномбе – традиционная ежемесячная ярмарка, которая обычно продолжалась до вечера. Эта акция была осуществлена не коммунальной полицией, а президентской гвардией и парашютистами, одетыми в гражданское платье. По некоторым данным, ее провели по указанию Багосоры. Кроме того, торговцам на окрестных улицах приказали закрыть лавки, а населению – не выходить из дому с наступлением темноты. Примерно за час до предполагаемого возвращения президента гвардия блокировала район Кимихурура и установила блокпосты на дорогах, что крайне удивило жителей: «Это было необычно. Такого никогда не было».

А в это время в аэропорту Каномбе ждали прибытия президентского лайнера. Днем военные из президентской гвардии и официальные лица несколько раз звонили в командно-диспетчерский пункт (КДП), «чтобы получить информацию о времени возвращения “Фалькона-50”, и каждому из них отвечали, что тот еще не вылетел». Только в 19:21 в КДП поступило сообщение, что самолет планирует приземлиться в Кигали в 20:26. В 20:08 экипаж «Фалькона-50» сообщил в КДП план полета лайнера из Кигали в Бужумбуру с президентом Бурунди на борту и предположительное время вылета – 20:40. В 20:21 экипаж проинформировал о своем приближении к столице, и КДП передал ему параметры посадки.

Согласно некоторым свидетельствам, когда «Фалькон-50» появился в небе над Каномбе, «сигнальные огни на взлетно-посадочной полосе внезапно погасли».

В 20:25 сработал аварийный радиобуй президентского лайнера. И тут же раздался шум взрыва. «Я посмотрел туда, откуда летел президентский самолет, – вспоминает диспетчер, – и увидел перед ним пламя. Я сразу же вызвал пилота, но он не отвечал. Мой помощник сказал мне тогда, что видел полет трех огненных снарядов. Первый прошел под бортом, второй – над ним, а третий поразил его».

Один из членов президентской гвардии, находившихся на балконе командно-диспетчерского пункта для наблюдения, рассказывает: «Мы увидели, как он [“Фалькон-50”] приближался в небе над Масакой. Первый выстрел прошел под самолетом. Второй зацепил за его левое крыло, а третий попал в кабину пилотов. Эти три выстрела, выпущенные из одного места, были направлены прямо на самолет, который шел на посадку над Ньяндунгу, уже пролетев некоторое расстояние после Масаки. Снаряды поднимались прямо вертикально и делали поворот к самолету. Самолет разбился не сразу, при падении он сначала загорелся, а затем рухнул на кирпичную ограду <близлежащей резиденции президента> и на бугенвиллеи. Одно крыло упало за ограду и повалило дерево за бассейном». Другой гвардеец уточняет: «Второй выстрел задел крыло, а третий расколол самолет на две части, он загорелся и упал на резиденцию. Выстрелы производились с интервалом приблизительно в пять секунд». Военный медик Силас Сиборурема вспоминает: «Как только самолет потерпел крушение, президентская гвардия открыла стрельбу в сторону Масаки. Позже среди ночи в зоне Каномбе перестрелка возобновилась и не прекращалась до утра».

Практически сразу после падения самолета гвардейцы, ожидавшие в аэропорту возвращения президента, получили приказ блокировать его «со всем тем, что там было, и приготовиться к бою». Было выключено электричество, начиная с центральной электростанции. Наступила полная тьма, никто не имел права покидать аэропорт (служащих удерживали там целый месяц). Свободно могли передвигаться только военные. Для блокирования взлетно-посадочной полосы подогнали автобусы и грузовики. Аэропорту запретили принимать какие-либо самолеты. Пилот «Бичкрафта», летевшего вслед за «Фальконом-50», попросивший разрешение на посадку, получил грубый отказ. Такой же ответ был дан и экипажу бельгийского С-130, собиравшегося приземлиться в Кигали в тот же вечер. Около полуночи генеральный директор руандийской авиации Стани Симбизи вместе с гвардейцами явился в КДП и забрал все записи, касавшиеся полета президентского лайнера.

Несколько минут спустя после гибели президента Нтабакузе послал на место падения роту для его охраны, а гвардейцы взяли под контроль оба главных входа в резиденцию президента. Туда приехал и сам Нтабакузе, а также три французских военных. Они произвели осмотр места крушения и собрали разбросанные повсюду документы. В тот же вечер Даллэр, узнав о трагедии, поручил Люку Маршалу, командующему силами ООН в Кигали, немедленно отправить солдат с приказом оцепить зону падения «Фалькона-50» для будущего международного расследования, но отряд президентской гвардии преградил им путь. Несмотря на то что во время ночного заседания в ГША командование ВСР согласилось с предложением Даллэра передать место крушения под охрану миротворцев, из-за сопротивления Багосоры это обещание так и не было выполнено. В последующие три месяца, пока столица оставалась под контролем ВСР, руандийские власти не делали попыток расследовать обстоятельства крушения президентского самолета, более того, не позволяли сделать это представителям ООН, хотя в апреле – мае СБ дважды включал соответствующее требование в свои резолюции.

8 апреля бурундийцы увезли на родину останки своих соотечественников. Тела руандийских руководителей были эвакуированы в Заир во время исхода хуту в июле 1994 г. Хабьяримана был похоронен в Гбадолите, остальные – в Гоме.

До сих пор остается тайной вопрос о виновниках покушения. В те дни сразу же возникли две основные версии, которые сохраняют свою популярность и поныне. Представители президентского лагеря уже вечером 6 апреля возложили ответственность за гибель Хабьяриманы на РПФ. В наиболее развернутом виде эта версия была изложена в политическом памфлете, опубликованном Багосорой в изгнании в 1995 г., в котором он заявил: «…нужно рассматривать теракт против президентов Руанды и Бурунди как последнюю провокацию, которая разоблачила всех тех, кого логика войны, продолжавшейся четыре года, привела в лагерь РПФ, т. е. тутси и их сообщников из числа хуту» ^[222]. Такой версии придерживался и определенный круг французских политиков. В меморандуме Миттерану 7 апреля 1994 г. его советник по африканским делам Брюно Деле сообщил, что «покушение приписывается Руандийскому патриотическому фронту» ^[223]. В тот же день генерал Кристиан Кено, начальник личного штаба президента, информировал своего шефа о «правдоподобной гипотезе покушения, <устроенного> РПФ» ^[224]. «Покушение, которое стоило жизни президенту Хабьяримане и которое является непосредственной причиной событий, которые сегодня переживает Руанда, – писал 25 апреля 1994 г. посол Франции в Руанде Жан-Мишель Марло, – вероятно, дело рук РПФ» ^[225]. Это мнение разделял ряд исследователей и журналистов, таких как Стефен Смит ^[226], а также французский судья Жан-Луи Брюгьер, выдавший в 2006 г. ордер на арест Кагаме, которого он обвинил в организации убийства Хабь яриманы с целью спровоцировать геноцид тутси и получить тем самым предлог для захвата власти ^[227].